Наш шофер был дома. Он со всеми здоровался, шутил и смеялся. На всем пути в Лама-Кару жили его родственники. Я и не пыталась понять, как он ориентируется в такой многочисленной родне.
По улочке между хижинами мы вышли к месту, где стояли, сидели, лежали группы сельских жителей в странном молчании и напряжении, которое так контрастировало с суетой и шумом вокруг. Их взгляд был устремлен на одну хижину. Туда направился и наш шофер, Батаско-младший.
В темном помещении без окон несколько мужчин лежали на полу. Я приостановилась, но в этот момент услышала, как кто-то сказал: «Прошу, мадам!» Только тогда я увидела прямо напротив дверей мужчину на полосатой кушетке. Наш шофер уже обнимался с ним. Мы осторожно перешагнули через мужчину, лежавшего на полу, и направились к говорившему.
— Мой шеф, его жена, — сказал Батаско-младший. С этой минуты он перестал быть шофером в гаражах Эйадемы и занял почетное место среди сыновей вождя.
— Приветствую вас в Лама-Каре! Как доехали? — произнес мужчина на кушетке, не меняя своей небрежной позы. Это был вождь кабре. Затем он встал, что-то сказал мужчинам, сидевшим вдоль стен комнаты, которых мы не заметили в полутьме, и вышел с ними из дома, сопровождаемый почтительными и немного боязливыми взглядами ожидавших его сельских жителей.
Вождь был крупный и рослый мужчина, на голове — вышитая круглая шапочка. При ходьбе он одной рукой придерживал широкую, яркую африканскую тогу. Но в целом выглядел довольно просто и не походил на монарха, на его живом, энергичном лице не было и следа чопорности.
Он провел нас во дворик, затененный развесистой кроной манго, где стоял столик, покрытый тонкой циновкой, и несколько стульев.
— Могу предложить коньяк, виски.
Муж отказался, потому что не исключал возможности, что ему самому придется сесть за руль. Сын вождя принял предложение с благодарной улыбкой.
— Но вы ведь не водите машину и выпьете коньяку, — обратился он ко мне и тут же добавил: — Европейские женщины предпочитают коньяк.
Мы выпили, и Батаско-руа, как его здесь называют, извинился: он должен нас покинуть, чтобы завершить судебное разбирательство. В темной хижине без окон, где произошло наше знакомство, проходил суд, и я поняла, что мужчины все еще лежат на земле и ждут приговора.
Когда вождь ушел, Батаско-сын кивнул мне, приглашая последовать за ним. Он провел меня в соседний дом, который отличался от остальных жилищ тем, что был построен из бетона и покрыт жестяной крышей. В доме на циновке, разостланной на полу, сидела старая женщина и перебирала просо, вокруг нее сновали куры, которым она время от времени кидала горсть зерна. Она не обратила на нас внимания. Да и мой спутник не удостоил ее взглядом и прошел прямо к фотографии на стене, снял ее, сдул пыль и смахнул паутину.