Видимо, где-то поблизости находится деревня, но обнаружить ее среди этих непроходимых лесных зарослей очень трудно. Неожиданно перед нами открывается широкая поляна, отвоеванная у джунглей, и мы видим несколько построек, напоминающих шалаши, а около них— группу мужчин. Они явно изумлены появлением нашей машины и ее пассажиров. К сожалению, побеседовать с этими людьми нам не удается: они совсем не знают вьетнамского языка. Кое-какие слова на языке таи, которыми пользуются Хоан и Нинь, тоже мало помогают делу. С большим трудом нам удается выяснить, что люди эти принадлежат к народности са. Жестами они объясняют свое присутствие в лесу — корчуют пни. Долго стоят са на дороге, удивленными взглядами провожая наш «газик».
Ровная дорога внезапно переходит в головоломный спуск, и мы оказываемся в долине. Перед нами — несколько десятков низких домиков.
— Туанжяо! — сверяясь с картой, говорит Нинь.
Из какого-то потаенного уголка машины он вынимает термос и сумку с едой. Присев на ступеньки «газика», мы раздираем на части жареную курицу и заедаем ее крутыми яйцами. В горле у нас пересохло от пыли, но зеленый чай действует освежающе. Разумеется, на десерт — свежие бананы.
Перед длинным зданием, где жители села, очевидно, проводят собрания, висит нечто напоминающее гонг, но очень странной формы.
— Присмотрись поближе, стоит! — говорит мне Нинь.
Он недавно побывал в этой местности и теперь пытается заинтриговать меня. Подхожу ближе. На зеленоватом металле можно различить выгоревшую от солнца надпись: «ЮС Арми». Гонг сделан из… куска бомбы!
Привал окончен, снова возвращаемся в джунгли. И, видимо, надолго. Машина подскакивает словно футбольный мяч, мы больно стукаемся боками о стенки кузова. Хап буквально вцепился в баранку руля. Видно, как от напряжения дрожат его руки. Не удивительно! Даже самому искусному шоферу нелегко вести машину при этой жаре, да еще в такой местности, где при малейшей оплошности каждый неожиданно возникающий крутой поворот грозит падением в пропасть.
Два часа дня. Хап должен отдохнуть. Он ставит машину в тень, ложится рядом на траву и мгновенно засыпает.
Чтобы укрыться от жары, мы уходим в глубь джунглей. Временами мне кажется, что кто-то швырнул сюда, в непробиваемые заросли, горсть мерцающих осколков стекла. Под ногами сухо трещат обломки бамбуковой коры — гладкие и светлые до белизны. Узкая, едва различимая тропка ведет нас к реке — одной из многочисленных и безымянных речушек в джунглях, которые своим бешеным течением как бы вспарывают глухую зеленую чащу.