— И ничего другого обращенные в веру не приносят в жертву?
— Сегодня они уже не приносят и этих мелочей. А прежде они жертвовали и более крупные вещи: барабаны, вазы, музыкальные инструменты. Но где было их хранить? Святые отцы попросту сваливали все в одну кучу и сжигали. Впрочем, публичное сжигание производит иногда весьма полезный эффект.
— Но вы-то, отец, понимаете, что таким образом уничтожается огромное количество ценностей?!
Может быть, он и понимал это, но весьма своеобразно.
Раннее утро. На придорожной траве лежит роса. Даже пернатые певцы еще не проснулись. Мы стоим злые и раздраженные. Миссионер мысленно подсчитывает, сколько времени потрачено впустую, меня же бесит устроенная им церемония проводов до самой машины. Я понимаю, если бы это была машина, заказанная на определенный час, — а то ведь нет. Мы просто ждем какой-нибудь оказии и пока безрезультатно.
— Жить в Африке, не имея собственного автомобиля, просто невозможно, — начал мой партнер, чтобы прервать затянувшееся и ставшее утомительным молчание.
— Что же делать, если его нет.
— Музей в Танганьике мог бы позволить себе столь необходимый расход. Как можно посылать человека, обрекая его на скитания?
«Злоба, изливаемая в данный момент на музей, не что иное, как досада по поводу потерянного времени», — промелькнуло у меня в голове, и я тут же поспешно заговорил:
— Очень вас прошу, святой отец, оставьте меня одного. Я превосходно справлюсь со всем, а вас ждут дела. Я думаю, что машина должна появиться с минуты на минуту.
— Ну хорошо, я пойду. Не забудьте, вы должны добраться до местечка Мтана. Его легко узнать по скоплению лавочек на скрещении дорог. Как будто там есть даже указатель с надписью «Китангари». В Мтане вы пересядете на любую попутную машину и поедете в другом направлении. Священник миссии в Китангари — человек необыкновенно радушный, он побеспокоится о том, чтобы устроить вас наилучшим образом. Если на обратном пути вы окажетесь в наших краях, прошу не забывать.
Я вздохнул с облегчением. Не переношу подобного рода услуг, оказываемых из вежливости. Наконец-то я свободен и завишу только от самого себя. Я выбираю место, густо поросшее придорожной травой, усаживаюсь, вытягиваю перед собой ноги, опираюсь на выставленные назад локти и, откинув голову, вдыхаю всей грудью еще прохладный, бодрящий, не испорченный соседством какой-либо фабрики воздух. Люблю сливаться вот так с окружающим меня простором. По обе стороны от меня широкая шоссейная дорога, и мне совершенно безразлично, куда ехать. Впрочем, я еду в Китангари (название абсолютно ничего мне не говорящее), но что меня ждет там и куда я подамся потом — не знаю. Это будет зависеть от снисходительности водителя попутной машины. Итак, я должен торчать здесь в бессмысленном ожидании, может быть, час, а может быть, и целый день. Сейчас меня это уже не волнует.