И вот список вопросов исчерпан. Альмами любезно проводил нас до дверей, вежливо согласился даже сфотографироваться с нами. Наконец, мы распрощались. Мамаду, за всю встречу едва ли проронивший хоть слово, заметил:
— Что я старику? Что мне старик? И все-таки я чувствовал себя буквально пылью у его ног. Хорошо, что пробыли мы у него недолго.
Отъезжая от Маму, мы не знали, что впереди нас ожидают дорожные неприятности. Обычно с нами всегда был небольшой запас воды, консервов. На этот раз — ничего. И, как назло, буквально в 20 километрах от города машина стала.
— Ты что-нибудь понимаешь в моторе? — спросил Мамаду. Я отрицательно покачал головой.
— А ты? — в свою очередь спросил я.
— Не больше тебя, — последовал ответ.
Оставалось ждать у моря погоды. Прошли — несколько девушек со связками хвороста на головах. Они с интересом посмотрели на нас, но не остановились, прошли дальше.
Как назло, на дороге не было видно ни единой машины. Мы выбрались на обочину и принялись рассуждать, что же делать. Местности ни Мамаду, ни я не знали. На имевшейся у меня туристской карте примерно там, где мы находились, была изображена громадная обезьяна. Это мало чем могло нам помочь.
Быстро начало смеркаться. Солнце почти по вертикали опустилось за соседний холм, и через несколько минут хор цикад возвестил начало ночи. Мы решили, что как-нибудь устроимся на ночь — в машине, а утром — посмотрим. Если не обнаружится грузовика со знающим шофером, один из нас пойдет обратно — в Маму.
Опустив спинки переднего сиденья, мы начали устраиваться. Легли. Но стоило прикрыть глаза, как в ушах раздавался тонкий комариный звон. Еще мгновение — и лицо обжигал укол. Я слышал, как, чертыхаясь, крутился Мамаду. Приподнявшись, он было закрыл стекла автомобиля, но сразу же стало невыносимо душно. После примерно двухчасового сражения с москитами мы, наконец, сдались.
— Лучше не спать, чем быть съеденными, — мрачно проворчал Мамаду, когда мы вновь оказались на обочине дороги.
Ночь казалась бесконечной, Мы пересказали друг другу все известные нам анекдоты. Мамаду было вновь достал гитару, но настроение было явно не то. В ветвях соседних деревьев шумели ночные птицы, издавая странные, как бы механические звуки — они стучали, гудели, хлюпали, как нога, вытаскиваемая из трясины. Откуда-то издалека время от времени доносились протяжные вопли.
— Шимпанзе, — пояснил Мамаду.
И нигде не видно ни огонька. Люди забились «в свои хижины в страхе перед черным миром ночи.
Мы проснулись, сидя на обочине спиной к машине. Лица жгло, ноги словно окостенели. В запасе — ни еды, пи воды. С растерянностью посмотрели мы друг на друга и рассмеялись, — столь забавно выглядели наши бурые от пыли, распухшие от москитных укусов лица.