Поэтому старалась лишний раз не думать об операции, верила Генриху, убеждавшему, что по правилам фонда, взявшего под свою опеку Марту, ее обязательно доведут до полного выздоровления. Он с ними постоянно на связи, так что Кате не о чем волноваться.
И вдруг такое известие! Господи, за что ее ребенку выпала такая участь?! В чем она виновата? Или же дочь вынуждена расплачиваться за материнские грехи?
Теперь, оглядываясь назад, Катя понимала, что действительно во многом виновата сама, что, как тот страус, прятала голову в песок… Неужели таким образом она надеялась отсрочить операцию или же вообще отменить ее за ненужностью?
Сложно описать состояние матери, когда с бумагами в руках она покидала кардиологическую клинику: гулкая пустота в голове, полная прострация… Она словно выпала из жизни: вне времени, вне пространства. И если бы не Марта, которая, держась за мамину руку, что-то привычно щебетала, вряд ли Катя дошла бы до парковки и нашла собственную машину. Все, что она делала, было на уровне выработанных рефлексов: открыла дверь, усадила девочку в автокресло, завела двигатель, тронулась с места и… едва не врезалась в проезжавшую мимо машину. Резко затормозила опять же на уровне рефлекса: заметила движущуюся стену. Длинный грузовой прицеп прогромыхал прямо перед носом, чудом не задев бампер!
Это мигом привело Катю в чувство: что она себе позволяет?! Ей надо собраться, взять верх над эмоциями! Да, ее дочери необходима операция, на которую у нее нет денег. Пока нет. До декабря еще далеко, почти год, и она обязательно что-нибудь придумает! Она на все готова, лишь бы ее дочь жила!!!
«Когда-нибудь ты поймешь, на что мне пришлось пойти ради тебя, — перед тем как закрыть глаза, Катя снова с умилением посмотрела на профиль дочери. — Поймешь и простишь… За все…»
Юрий Анисимович бездвижно сидел в инвалидном кресле: то дремал, упираясь взглядом в пандус за окном, то наблюдал за проходившими мимо людьми. По некоторым можно было сверять часы: вот просеменила почтальон, вот появилась хмурая уборщица подъездов. Вот-вот от расположенной во дворах школы начнет разбегаться детвора, что будет означать окончание первой смены. А он все так же будет сидеть у окна, смотреть, замечать знакомые лица, запоминать новые…
В прихожей щелкнул замок входной двери. Ключи от квартиры были у троих: у сиделки, которая недавно ушла в поликлинику, и у сыновей. Младший жил в противоположном конце города и, имея двух малолетних детей, появлялся редко. И уж тем более в первой половине дня ждать его не стоило: часто работал по ночам, писал программы и до обеда отсыпался.