Во время пикника познакомились и с единственным сыном соседей — Зигфридом. Судя по возрасту, тот скорее годился родителям во внуки: мальчику шел пятнадцатый год, а родителям давно за пятьдесят. Вернее, Астрид — за пятьдесят, а Берндт старше супруги на те же пятнадцать лет. Получалось, что ребенок был поздним и долгожданным, а значит, особо любимым. Как и родители, воспитанный, образованный, дружелюбный, он тут же покорил сердце Марты: малышка протянула ладошку и потащила нового знакомого к себе участок, где Катя успела оборудовать ей детский уголок с крохотной песочницей.
С тех пор дети дружили, да так, что Марта и дня не могла прожить, не пообщавшись с Зигфридом! Чем порой смущала окружающих: всё-таки разница в возрасте более чем солидная. Мальчик проявлял бесконечное терпение и относился к ней скорее как к младшей сестре. При всей родительской любви к нему он, наверное, хотел бы иметь братика или сестричку.
— Зигфрид! Мамочка, помоги! — заметив друга, Марта затеребила ремень безопасности, плотно прижавший детское тельце к спинке автокресла.
Отстегнув защелку, Катя помогла дочери спуститься на асфальт. Раскинув ручонки, та тут же бросилась навстречу мальчику.
— Пусть еще раз попрощаются, — словно оправдываясь, сказала Катя.
— Пусть, — согласилась Оксана и ревниво заметила: — За моими так не гоняется.
— Кстати, хотела спросить: ты заметила, как Нина вчера смущалась и краснела рядом с Зигфридом?
Нине, младшей дочери Оксаны, как и Зигфриду, недавно исполнилось пятнадцать. Сын Никита был старше на два года.
— Заметила. Оба краснели и смущались. Возраст такой. С этого года они будут учиться в одной школе, так что посмотрим… Как пить дать в пробку попадем, — Оксана с досадой глянула на часы. — Поторопи Марту.
— Зигфрид! — раздалось с соседнего участка.
— Доченька, нам пора! До свидания, Зигфрид! Беги, тебя отец ждет.
— До свидания, Марта! До свидания, тетя Катя! — по-русски попрощался подросток. — С нетерпением буду ждать вашего возвращения! Я правильно сказал?
Сын Алертов был инвалидом от рождения, поэтому прихрамывал и не мог бегать — то ли сложные роды тому виной, то ли врожденные аномалии, все же слишком поздно появился он у родителей. Но природа щедро компенсировала ограниченные физические возможности мальчика недюжинным интеллектом: разбирался в истории, любил математику и к своим пятнадцати годам неплохо изъяснялся на основных европейских языках. Так получилось, что в общении с соседями он не только давал им дополнительные уроки немецкого, но и сам учился русскому: день ото дня прибавлял в лексике, при этом имел на удивление чистое произношение. А еще отлично плавал, участвовал в соревнованиях и мечтал со временем победить на паралимпийских играх. В то же время Зигфрид хотел продолжить семейную династию и стать доктором.