Посвященное богам вино в Грузни носило специальное название «зедаше». Напомним, что в упомянутом выше святилище было найдено около 40 амфор, несомненно представляющих собой подношения, т. е. «зедаше» по древнегрузинской терминологии. Таким образом, подтверждаются местные, древние корни грузинских религиозных представлений. Вместе с тем внешне они оформляются по эллинским канонам. Мы имеем в виду ритуальный сосуд, украшенный изображениями божеств круга Диониса — греческого бога, что можно было бы рассматривать как свидетельство наличия культа Диониса в Ванн. Об этом же свидетельствуют и другие находки: терракотовые маски Диониса и его спутников Силена и Сатира.
На распространение культа Диониса указывают также сохранившиеся еще в народном быту некоторые праздники, напоминающие мистерии в честь Диониса, во время которых участники шествия надевали козьи шкуры, маски и т. д.
Культы дионисийского характера в эллинистический период широко распространились в странах древнего Ближнего Востока. Тем более понятно наличие культа Диониса (с оговоркой на, несомненно, местную основу) в Грузии с ее стародавней высокой культурой виноградарства.
В последующие годы на прилегающем к святилищу с мозаичным полом участке открыты остатки монументальных, но сильно разрушенных стен III–I вв. до н. э., множество архитектурных деталей, обломки бронзовых сосудов и терракотовых масок. Здесь же была найдена великолепная капитель коринфского ордера, украшенная погрудным горельефным изображением богини. Курятник доброго старика Ахвледиани скрывал под собой необыкновенные сокровища.
Комплекс городских ворот расположен у подножия центральной террасы древнего города, и при раскопках 1966 г. в верхних слоях, перекрывающих остатки сооружений, весьма часто попадались архитектурные детали: профилированные мраморные фрагменты, части карниза, кессонные плиты, высеченный из белого известняка декоративный сосуд типа гидрии. Однако в процессе раскопок стало совершенно очевидно, что они не имели отношения к архитектуре городских ворот, поскольку встречались в слое, который образовался после их разрушения. Следовательно, эти архитектурные детали упали или были сброшены сверху во время разрушений тех зданий, которые стояли на центральной террасе. Очередность напластований красноречиво показывала, что во время нашествия в I в. до н. э. враг сначала атаковал городские ворота и разрушил сооружения на нижней террасе, а потом настала очередь центральной террасы. Поэтому и остатки некогда роскошных зданий на центральной террасе «легли» над развалинами городских ворот. Центральная терраса, таким образом, представлялась нам одной из важнейших частей древнего города, а ее изучение — первоочередной задачей экспедиции. Но опять на нашем пути встали уже знакомые трудности: новые строения, виноградники, фруктовые сады, огороды. Тем не менее мы не думали отступать. По договоренности с одним из Ахвледианов мы заложили пробный раскоп на единственном незастроенном участке — на дороге, ведущей к его двору, где, кстати сказать, и поныне стоит дивный двухэтажный, типично имеретинский, деревянный домик с двумя каминами, построенный еще в XIX в. Его нижний этаж и парадная лестница сложены из «наших» античных камней. Величественный дуб вырос на краю обрыва на развалинах древних стен, и его могучие корни бережно охватывали квадры и черепицу.