С переменой власти все станет иначе. Работа будет предоставляться людям способным и преданным интересам всего общества. Всем будут руководить комитеты, и народ будет выбирать эти комитеты, не подвергаясь никакому давлению. Быть может, и я стану членом одного из комитетов, мне бы хотелось этого. Мне кажется, что я мог бы помочь в решении многих вопросов в нашем городе.
Думаю, что у меня будет тогда больше еды, будет обувь и лучшее жилище. Мои дети станут учиться в школе. Все мы получим хорошее образование. Большая часть денег пойдет на наши собственные нужды, а не в карманы помещиков, политических прихвостней или чужеземцев, которые вывозят все богатства из страны.
Однако важнее всего, по-моему, то, что между всеми нами установятся, как в нашем лагере, хорошие, товарищеские отношения, никто не будет обижать, обманывать другого или выступать против него. У всех будут равные Права, и мы будем помогать друг другу.
Он замолкает на мгновение.
— Я смогу запросто зайти в кабинет к руководителям моей страны, и они отнесутся ко мне по-товарищески.
Молодая девушка в белом платье сидит, перепуганная, в окружении мужчин. Это Вирджи, связная. Схваченная врагами, она раскрыла им местонахождение наших опорных пунктов в Лонгосе и других городах. В результате были арестованы и подвергнуты пыткам несколько человек. В нашей деятельности возникли значительные осложнения. Во время налета на Санта-Крус Вирджи была освобождена из тюрьмы. Ее брата убили во время нападения на казарму жандармов. Теперь она здесь перед революционным Судом.
Она признает, что проболталась. Но ведь товарищи должны понять, что ее пытали. Враги насиловали ее издевались над ней… Широко раскрытые, полные слез глаза скользят по лицам окружающих. Пока продолжается этот, казалось бы, столь спокойный допрос, в бараке сгущаются тени приближающегося вечера. Все, что занесено на бумагу, предъявляется Вирджи. Она ставит под этим свою подпись.
Занимается вечер, лазурные тени ложатся на подножие леса. Чего-то ждет группа вооруженных людей. Это команда, наряженная для расстрела, — предательство в нашей борьбе наказывается строго.
Менонг, боец службы охранения, расхаживает, обезоруженный, по лагерю. Его застали ночью спящим на сторожевом посту. Лагерь встревожен. Мысль о судьбе, постигшей Ита и Вирджи, витает во всех бараках.
Однако движению не свойственно стремление к кровавым расправам. Никаких поспешных решений о наказании Менонга лишь потому, что были наказаны другие, не выносится. Скорее наблюдается тенденция тщательнее соблюсти справедливость. Назначается комиссия по расследованию обстоятельств дела, которая в течение двух дней изучает все относящиеся к делу факты.