Синан привлек Таню к себе, начал нашептывать на ухо что-то успокоительное:
– Та-неч-ка, милая, не плачь. Мы разберемся. Мы со всем справимся.
Отец Алины в то же самое время пытался утихомирить жену.
– Никто не отбирает у нас ребенка, успокойся. Поехали домой. Мы опротестуем любое их заявление, все будет хорошо.
Обняв супругу за плечи, он повел ее к выходу из дома. Но та и на пороге продолжала выкрикивать:
– Вы не мать! Вы никто!
Чалагану все же удалось увести ее. Таня рванулась наверх, но Синан перехватил ее, обнял, крепко прижал к себе. Она вздрагивала всем телом, горестно всхлипывала. Лицо покрылось красными пятнами, ресницы слиплись от слез. Синан целовал ее, ощущая соленую влагу на губах, и обещал, клялся, сам не зная, в чем. Положа руку на сердце, он не представлял, как в сложившейся ситуации сделать так, чтобы Таня воссоединилась с дочерью. Ведь не выкрадешь же девочку обратно, тем более что она уже взрослый человек. Но он знал, что сделает все, чтобы его любимая была счастлива. Наверное, только в эту минуту он так остро, так неотвратимо почувствовал, что связан с Таней на всю оставшуюся жизнь. Отныне и навек она жена его, если не перед людьми, то перед Всевышним. И все еще оставшиеся в нем силы он потратит на то, чтобы она никогда не страдала.
– Ты не понимаешь, – всхлипывала Таня, – она права, абсолютно права. Что я за мать, если у меня украли ребенка? Если я за все эти годы не смогла найти свою девочку? Я недостойна ее, я просто какой-то ненужный придаток. И ей было бы только легче, если бы меня не существовало.
– Извини, но ты говоришь ерунду, – уговаривал ее Синан. – Такое могло произойти с кем угодно. В том, что случилось, виновата не ты, а те нелюди, которые украли у тебя дочь. И знаешь, одному человеку точно не было бы легче, если бы тебя не существовало. Мне. Ты вернула меня к жизни, ты дала надежду и силы. Я люблю тебя, Та-неч-ка, люблю больше всего на свете.
Ему почти удалось успокоить ее, когда в дверь снова негромко постучали, и на пороге опять возник Чалаган. Синан невольно выступил вперед, загораживая Таню собой. Если он вернулся, чтобы оскорблять ее, грозить судом, он выгонит его отсюда взашей.
Однако, как оказалось, первое впечатление о господине Чалагане не обмануло его. Отец Алины явно был расстроен, даже придавлен открывшейся правдой. Однако смотрел прямо и говорил твердо.
– Послушайте, – обратился он к Тане.
Синан протянул ей свой носовой платок. Таня вытерла лицо, с трудом перевела все еще срывавшееся дыхание и подняла голову, готовая слушать.