Его смятение сказалось и на том, как он работал, и на обращении с его персоналом. Дело дошло до того, что его помощница недвусмысленно дала ему понять, чтобы он перестал вести себя как законченный идиот. Не то чтобы она сказала это напрямую, но он все понял.
Милая Мэдлин, которая работала с ним с тех пор, как он открыл свой офис, которая приносила домашнюю выпечку, которая приходила рано и оставалась допоздна, для которой не существовало проблем. Мэдлин, которая с гордостью преподнесла ему свадебный подарок в первый день его возвращения в офис — роман в красивой упаковке, который он все еще не решился открыть, и огромную открытку, подписанную всем его афинским персоналом.
Очевидно, она проиграла в пари на то, кто скажет шефу, что он стал невыносим. Поскольку именно она однажды нервно подошла к нему и предположила, что ему нужен перерыв в работе. Возможно, ему стоит ненадолго вернуться на Крит. Она сказала, что позаботится обо всем в офисе. Кого-нибудь другого он бы тут же уволил за наглость. Но, глядя в добрые, мудрые глаза Мэдлин, он обнаружил, что она права.
Она перевела его частный самолет в режим ожидания еще до того, как он вернулся к своему столу.
Выйдя на берег, Никос растер себя полотенцем и натянул шорты.
Отстраниться от Кейт, оставив между ними немного места, было правильным решением. Не стоило мучить друг друга дольше.
Но Кейт настояла на том, чтобы вся эта история затянулась. Она заставляла его говорить то, что он не хотел говорить. Она рассказывала о своем прошлом, хотя он не собирался сообщать ей о своем. Она даже пыталась убедить его, что находит его бедное состояние привлекательным, когда они оба знали, что это ложь.
Она пыталась заставить его показать ей свою боль, тогда как все, что он хотел сделать, — это показать ей свою силу.
Чем дольше Никос находился в компании Кейт, тем больше он осознавал, что ему грозит опасность. Он чувствовал, что слабеет, его с трудом завоеванная уверенность в себе исчезает.
Значит, он должен был быть сильным. Утвердить свою власть и взять командование на себя. Было важно, чтобы Кейт понимала, кому принадлежит вся власть. Потому что власть принадлежала ему. Он вернул ее в свою жизнь. Он точно знал, что делал, когда уложил ее в свою кровать. Он все контролировал.
Это означало, что он должен избавиться от ее власти над своим рассудком. И от ужасной ошибки, когда решил, что Кейт нужна ему в жизни, а не только в постели. О том, что хотел сделать ее своей… навсегда.
Перекинув полотенце через плечо, Никос собирался вернуться на виллу, но остановился, увидев огненный закат, пылающий в небе. Он стоял, положив руки на бедра, и смотрел на ежедневное чудо природы. Крит был полон прекрасных пляжей, но почему-то его неумолимо тянуло к этому. На пляж, где он сделал предложение Кейт… Именно в то место, где это было сделано. Как будто он сознательно истязал себя.