Хотелось как-то утешить ее, но… то, через что ей пришлось пройти, не располагает женщину к любовным играм, а любое прикосновение она сейчас воспримет именно так. Господи, жалко, что Релер умер — своими бы руками придушил сволоту. И не посмотрел бы, что гениальный интелтронщик. Неумножитель он, видите ли. Население они увеличивать не желают, а над детьми издеваться? Все они повернутые какие-то. Педофобы.
— А что значит «Ти»? — спросил я, заполняя паузу.
— Что? А, «Ти»… Это просто сокращение от «Тьюринг». Элис Тьюринг Релер.
Я хмыкнул.
— Странное чувство юмора имел господин Релер.
— Это была его идея-фикс, — саркастически бросила Элис. — Он мечтал создать программу, способную пройти нагрузочный тест третьей ступени.
Я удержал рвущееся с языка слово «чушь». Ной Релер был лучшим интелтронщиком мира; Москва, Пекин, Париж не раз пытались перекупить его у Массачусеттского Техноцентра, но терпели неудачу. Если кто-то и мог провести сьюд через нагрузочный тест Тьюринга, то только он.
— Все его знаменитые схемы были только подходами к решению задачи, — добавила она. — Он подобрался довольно близко. Я даже думала…
— Что?
Она вздохнула.
— Не захотите потом взглянуть на его работы? Я взяла их с собой.
— Зачем? — изумился я.
— Чтобы не оставлять, — проронила Элис. — Понимаете… он пошел необычным путем. Или обычным, но довел идею до логического абсурда. Моделяторы пытались воспроизвести результат протекающих в мозгу процессов, так сказать, оптом. Не получилось. Попытались разбить их на подпроцессы. Все равно не получилось. Подпроцессы раздробили на алгоритмы. Опять ничего. И решили, что это тупик.
— Ну да. — Я кивнул, забыв, что в темноте не видно. — Мы не можем воспроизвести работу этих черных ящиков, пока они остаются черными.
Элис не то всхлипнула, не то фыркнула.
— Ной Релер счел, что мы пользовались не теми ящиками. Он смоделировал нейрон. Один. Упаковал в сверхплотную схему. Размер его устроил.
В комнате повисло молчание.
— Не догадались? — Алиса Релер хмыкнула. — Он скопировал этот логический блок десять миллиардов раз. Его модель имитировала работу каждого нейрона и каждой глиальной клетки в мозгу.
Я неслышно охнул.
— По его оценке, такая модель должна была быть идентична живому мозгу, — безжалостно продолжала девушка. — Но сама по себе она бесполезна, как механические игрушки Ренессанса. Поэтому каждый псевдо-нейрон был снабжен еще одной функцией. Он записывал и анализировал проходящие через него псевдо-импульсы. Десять миллиардов компьютеров. Невозможно вскрыть действующий мозг и посмотреть, как движутся в нем мысли… но эта модель сама себя вскрывала, выворачиваясь наизнанку, чтобы только Ной Релер мог узнать — как создается разум!