— И ему это удалось? — спросил я, стараясь не выдавать жгучего интереса.
— Он не успел. Я его поэтому и убила. Я представила себе… как он создаст человека… да так и оставит игрушкой для своих экспериментов. Это было бы в его духе.
Я поглядел на проблему с этой стороны, и мне тоже стало жутковато.
— Будем надеяться, что он ошибся, — ответил я.
— Почему?
— Я не хотел бы оказаться на месте этого создания.
Мне представилось, как это несчастное существо обследуют толпы ученых, которым глубоко плевать на все, кроме своих отчетов, как относятся к нему и его собратьям, появись они на свет, так называемые «простые люди» из той неуничтожимой породы, чья простота хуже воровства, какое чудовищное, поистине нечеловеческое отчуждение должно оно испытывать… если оно способно хоть что-то испытывать. И — в противовес этой слезливой картинке — нечто, способное имитировать человека так тщательно, что может обмануть даже знаменитый тест, и все же только имитировать, в то время, как движут им чужие эмоции и непредставимые побуждения, порожденные квантовыми прыжками электронов в микроскопической толще десяти миллиардов молекулярных пленок. Чудовище Франкенштейна и подменыш сидов. С какой стороны ни глянь — убивать надо за такие опыты!
— А я полагала, что вы сьюдам не сочувствуете. — Да что за странная у нее интонация — не то ирония, не то горечь… Интересно, у нее в роду сфинксов не было?
— Сьюды — дело другое. А это… если и впрямь Релеру удалось…
— А какая, собственно, разница? И то, и другое — интелтронные схемы.
— Нну… есть разница. В конце концов, Релер искал именно ее.
— Искра божия… — пробормотала Элис.
В окно ворвался особенно сильный порыв ветра. Облака, наверное, разошлись, то есть перестали проецироваться, и комнату озарило бледное сияние звезд.
— Мм… — буркнул я. — Та самая, которую ищет Рональд. Жаль, что он ее никогда не получит.
— Почему? — воскликнула Элис.
— Потому что для ее поисков потребовалось бы создать модель Релера, — объяснил я. — А мы с вами только что решили, что это… аморально.
— Допустим, — Элис повернулась на бок, глядя на меня очень пристально. Похоже, она уже оправилась от наплыва кошмарных воспоминаний, — что дяде Ною удался бы его опыт. Он нашел бы свою искру. И создал бы с ее помощью сьюда, который не имитировал, а обладал бы всей полнотой человеческих чувств и мыслей. Как по-вашему, такой сьюд — человек?
— Да, — подумав, ответил я.
Элис что-то промурлыкала себе под нос. У меня создалось впечатление, что я прошел какой-то тест вроде тьюринговского — на идеологическое соответствие, что ли? Тонкая ладонь коснулась моего лица. «Семь раз испытан я огнем, — вспомнилось мне, — и сочтен желанным…» Бессмертный Бард, как всегда, прав. Я поймал ее пальцы губами. Девушка, тихо смеясь, отдернула руку.