Но тогда, в мои пятнадцать лет, признаться в этом было невозможно, стыдно, как-то бессовестно. Философ – это мраморный Платон или Гегель с острым глазом. Писатель – это недосягаемый бородатый мужик Лев Толстой или важный красавец Константин Симонов, которого я видел на дачных аллеях. Тем более что мой приятель сам хотел стать философом или писателем, и получилось бы, что я забрался на его территорию, а он был старше меня на два года, так что – ни-ни! Потом он стал выдающимся религиозным писателем, кстати.
Но вот теперь я признался. Конечно, я забросил мечтания насчет философской системы. А написать хорошую книгу мечтаю до сих пор.
Раскаяние
Когда филолог Марина Щукина готовила биографию моего отца для полного, комментированного, просто-таки академического издания «Денискиных рассказов», она приезжала ко мне и спрашивала о разных событиях отцовской жизни. Очень скоро мне стало стыдно – сколь многого я не помню. Не просто забыл, а никогда не знал. Потому что я никогда не расспрашивал отца про его жизнь. Про его отца Юзефа Перцовского и обоих отчимов – комбрига Ипполита Войцеховича и актера Михаила Рубина. Про завод, на котором он работал, про лодочную станцию, где он перевозил людей через неширокую тогда Москву-реку. Про студию Алексея Дикого, где он учился на артиста. Про войну. Про цирк, Театр сатиры, «Мосфильм», Театр киноактера, московскую эстраду и, главное, московскую богему 1940-1950-х. Вся его недолгая, но очень шумная, полная людей и событий жизнь так и осталась для меня закрытой. Едва сохранившись в вымокших, почти нечитаемых письмах, клочках бумаги с неразборчиво написанными фамилиями, в концертных программках и фотографиях незнакомых мужчин и женщин.
Вот и получилось, что биографию своего отца я читаю, открывая имена и происшествия, о которых я ничего не знал. Стыдно.
Очень раскаиваюсь, что не говорил с ним о его жизни, о его детстве, о его работе. А сколько времени было! Мы вместе гуляли по Москве или по лесным тропинкам на даче и болтали так просто, ни о чем. Вернее говоря, болтал я, а он слушал, кивал и улыбался.
Жалко до отчаяния. Но уж не поправишь. Как, собственно говоря, и во всех других случаях: раскаяние не отменяет поступка.
Дружба
Что значит дружить? Во-первых, не пропадать. Регулярно звонить. Спрашивать, как дела, что слышно на работе, дома и, что называется, «вообще». Как здоровье, как жена и дети. Ни в коем случае не говорить «прости, мой дорогой, я дико занят», когда тебе звонит друг, приятель или просто хороший знакомый. Разговаривать ровно столько, сколько он захочет. Ну разве что нежно намекнуть, сказать что-то вроде «дай я пальто сниму», да и то не раньше, чем через пять минут разговора. Во-вторых, помнить дни рождения, держать в голове (а лучше записывать в ежедневник) важные события – у кого ребенок сдает экзамены, поступает в институт, ищет работу, женится, рождаются внуки. Кто болеет, кто выздоровел, защитил диссертацию, выпустил книгу. В-третьих, ходить в гости, выбирать правильные подарки, не скупиться. Принимать гостей, не лениться вкусно и интересно готовить. Устраивать разные совместные вылазки – на выставку, на концерт, вместе ездить отдыхать. В-четвертых – помогать и поддерживать. Советом, сочувствием и, самое главное, реальным делом. В общем, дружба – это прежде всего труд. Предвижу возгласы: «Ты что? Как тебе не стыдно! Дружба – это радость общения!» Но кто сказал, что труд не может быть радостью? Сочинять рассказы или колоть дрова, готовить мясо или чинить электричество – для меня это настоящее наслаждение. Как и дружба во всей полноте ее натуральных проявлений. Но это я не сразу понял (см. ниже, «Разлука»).