Разлука
Я всегда – то есть лет до шестидесяти – легко расставался с людьми, иногда слишком легко. Тогда я еще не совсем понимал, как надо дружить (см. выше, «Дружба»). Теперь я думаю, что в этой легкости была жестокость по отношению к тем, кто не позвонил, не написал, не пришел на свидание, не подошел в компании – не из злости или надменности, а из робости, из скромности. Может быть, даже – из-за неуверенной, застенчивой любви. Одна чудесная девушка, к которой я уже привязался, и она ко мне вроде бы тоже, – вдруг исчезла. Как? Очень просто. Не пришла на ту скамейку, где мы с ней сидели уже раз десять. Я позвонил ей домой из телефона-автомата, подошла ее мама, я позвал ее, услышал ее голос, удостоверился, что она жива-здорова, и повесил трубку. Вот и все.
Через много лет мы случайно увиделись, и она сказала: «Если я слегка боюсь и не совсем верю, я предпочитаю испариться». Наверное, тогда, в тот вечер, надо было ее вернуть. Но я подумал: «Не пришла, и не надо, это ее решение!» Жестоко и, возможно, глупо.
Но предположим, что я бы все-таки вытащил ее на свидание, настоял бы на продолжении отношений – моя жизнь могла бы сложиться совсем по-другому, и я не уверен, что это было бы хорошо.
Так что во внезапных разлуках, кроме недоумения и горечи, есть некий положительный смысл: нельзя всю жизнь толочься на школьно-факультетском пятачке.
Есть загадка постепенных расставаний. Сначала вы болтаете по телефону чуть ли не каждый день. Встречаетесь, чтобы просто погулять. Ходите в гости друг к другу при каждом удобном случае, и при неудобном тоже, несмотря на грипп с температурой или завтрашний экзамен, новорожденного ребенка или приехавшую из Киева тещу. Но потом звонки становятся все реже и реже, с какой-то медленной, но неуклонной постепенностью. Встречи ограничиваются обязательными визитами на день рождения. Потом вы звоните только по делу. Раз или два в год. А еще через год вы случайно сталкиваетесь на улице. «Старик, куда ты пропал?» – «Нет, это ты куда-то пропал!» – «Надо повидаться!» – «Да, старик! Обязательно!» – «Давай на этой неделе!» – «Давай прямо завтра! Я завтра с утра позвоню!» – «Давай, жду звонка!» – и все. Потом года через три узнаёшь, что он уехал в другую страну навсегда. И вспоминаешь, как в институте болтали по телефону чуть ли не каждый день, как ночами гуляли по улицам, писали письма – вот они, целый пакет в картонном икеевском ящике с надписью «Переписка», да что толку… В этом есть нечто геологическое. Это как движение материков. По миллиметру в год, но неуклонно и неодолимо.