– Что ж ты тогда, – прошептала она, – ежели так детей не хотел, что ж ты тогда в меня семя свое лил?
– А то как же? – Он был обескуражен.
– Библию читал? – зло усмехнулась она. – Книга Бытия, глава тридцать восемь. Аки Онан, иже семя свое изливал наружу, ибо детей не желал иметь от Фамари, вдовы брата своего.
Палач помолчал, потом сказал:
– Мы не еретики. Нам в Библии копаться незачем. Ты что, гугенотка?
– Спаси господи! – ответила Аннет. – Я добрая католичка.
Палач замолчал.
Весь день кряхтел и думал, ночью спал плохо, к ней не лез, а наутро достал с полки единственную книгу в доме – «История Александра Македонского» – отодрал от нее четвертушку задней страницы – она была совсем чистая – одолжил у соседа-писца чернил и написал какой-то адрес. Расписался. Дал ей. Объяснил, что это знакомая бабка и эта бабка все сделает, чтоб ребенка не было.
* * *
Аннет поклонилась, поцеловала ему руку и вышла из дому, надвинув капюшон плаща, но пошла не к бабке, а в городской Комитет или Коммунальный совет – как он там назывался и чем занимался, она не понимала. Она просто искала начальство.
А там, усевшись за стол в приемной, потребовала бумагу и перо и написала донос на своего мужа. Дескать, я, Анна-Мария-Луиза-Маргарита, маркиза Пуатье де Кресси, баронесса Болленберг, жена казненного врага народа и предателя революции полковника Анри, то есть Генриха, барона фон Болленберга, была приговорена к смерти сначала парижским, потом реймсским судом, но господин палач, прельстившись моей юностью и красотою и – для честности прибавила она – сжалившись надо мною, просившей пощады, своей волею избавил меня от гильотины, привел домой и сделал своей женой, а свою жену, перед тем умершую от горячки, закопал в подвале, отказавшись хоронить по-христиански.
– Но гражданка! – сказал ей член Комитета, прочитав бумагу. – Чем вы докажете, что вы аристократка и жена казненного барона? У вас нет никаких документов! У вас нет даже селфи с вашим мужем!
– Посмотрите на мой почерк, – сказала она. – Я пишу красиво и без ошибок. А самое главное, – она расстегнула плащ, и кофту, и завязки на юбке, – посмотрите на мое тело!
– Ого! – сказал стоявший рядом писарь и протянул к ней лапу.
– Не смей! – сказала Аннет. – Я беременна.
– Плод врага народа пусть умрет вместе с женой врага народа! – крикнул писарь, достал палаш из ножен и замахнулся, потому что голая Аннет была так прекрасна, что хотелось либо овладеть ею, либо убить.
– Назад! – Член Комитета выхватил шпагу и рубанул писаря по руке, отчего тот выронил палаш.
– Ты чего? – зашипел писарь, левой рукой сжимая раненую правую кисть, с которой закапала кровь.