Так, под сильным обстрелом, где прячась за груды вздыбленной бомбардировкой земли, где приникая за кустом, где пережидая шквальный огонь в воронке, спасла она во время этого боя шестнадцать бойцов и одного командира.
Бой не был проигран, но все же часть получила приказ отступить; она была в арьергарде, и ее задачей было сдерживать противника сколько нужно, чтобы дать возможность в порядке отодвинуться главным силам.
Отступали недалеко, ночью, а рано утром Зина заметила наш подбитый танк, оставленный между новыми линиями наших и вражеских войск.
Что же делать - подбили танк, пришлось его бросить, ну, а вдруг в нем раненые танкисты?
Этот вопрос не давал ей покоя. С ним обращалась она и к бойцам и к младшим командирам. Никто, конечно, не мог ей на него ответить. Только старший лейтенант Назимов, командир роты, присмотревшись к танку в бинокль, ответил определеннее:
- Танк не сгорел, а подбит... Люди в нем быть могут, только едва ли они живы.
- А если пойти посмотреть? - спросила Зина.
- Пойти бы можно, конечно, только едва ли стоит, - сказал Назимов и отошел.
Приказа пойти к танку Зина не получила, запрета - тоже. Она решила идти, так как вблизи танка не видела врагов и так как наплывал густыми волнами белый туман.
Идти, впрочем, можно было только вначале, пользуясь мелколесьем, а потом ползти, как пришлось ей это делать во время боя.
Теперь, когда бой утих, задача показалась ей легче и проще. Как-то не хотелось ей даже и думать, что каждая пядь земли кем-то там, в занятой фашистами деревне, просматривается в бинокли, подобные назимовскому; в то же время она подползала к танку - чуть редел туман, - пустив в дело всю свою хитрость.
Только лисица могла бы так подкрадываться к барабанящему лапками утреннюю зорю зайцу, как она подкралась, наконец, к танку, припавшему на правый бок и искалеченному снарядом.
Была какая-то смутная радость от удачи, что добралась незаметно для врага, и в то же время ныло сердце: а вдруг командир прав, и в танке или никого уже нет, или только лежат убитые? Тогда напрасно, значит, она и пустилась на такой риск.
Люк был сворочен. Она влезла на танк. Трое танкистов лежали окровавленные, скорчившись и без движения. Значит, напрасно ползла!
Все-таки, может быть, кто-нибудь из них жив еще... И она начала поочередно трясти их за плечи. Не напрасно: один застонал, не открывая глаз!
Двое других были убиты, но третьего, тяжело раненного, Зина вытащила из танка. Он открыл глаза, посмотрел на нее мутно и удивленно, потом застонал от боли.
- Молчи! - приказала она ему.