Ах, эти народные кабачки в Испании! В этот час все они полны людей, большей частью стоящих вокруг стойки, так как сидячих мест мало. Есть ли в кабачке музыкальное сопровождение, нет ли, в нем всегда невероятно шумно — люди спорят друг с другом, ведь они как-никак испанцы! Вы пропускаете стаканчик вермута, рюмку обыкновенного, но вовсе не дрянного красного или белого вина, почти сто граммов за одну-единственную песету. По словам Фернандо, такое может позволить себе даже рабочий, если только один стаканчик не превратится в четыре или пять. К этому без доплаты полагается «тапита» — несколько фаршированных оливок, сарделька, морской моллюск, кусочек колбасы, ложка картофельного салата и тому подобное, а за небольшие деньги можно заказать раков, каракатиц и другие яства. Стойка, как правило, довольно чиста, хотя нельзя сказать того же о поле — каждый бросает на паркет, прямо перед стойкой, не только обрывки бумаги, газеты и окурки, но и панцырь от раков и раковины моллюсков, рыбьи кости, колбасную кожицу и кожуру от фруктов, так что приходится брести буквально по колено в отбросах. Табачный дым и острый запах рыбы и раков смешиваются с неким весьма недвусмысленным запашком. Нередко над всем сборищем висят чучела голов больших черных быков, которые, надо полагать, на арене бросали куда более огневые взгляды, чем здесь, своими стеклянными коровьими глазами.
А посетители не только болтают, но и шутят, смеются.
— Видите, испанцы по натуре веселый народ, — говорит Фернандо, — андалузцы-то во всяком случае. Когда вот так сходишься вместе, встречаешь коллег и пропускаешь стаканчик, то забываешь обо всем, пока снова не придешь домой! Ведь вообще-то в Испании живется худо, я хочу сказать рабочему человеку. Разумеется, почти у каждого есть крыша над головой, пусть это будет хотя бы пещера. У каждого есть костюм, хотя, как правило, единственный, или по крайней мере рубашка. Мы позволяем себе стаканчик вина, но на еду у нас не хватает!
Я спрашиваю, почему народ борется тут так вяло, неужели здесь ничего не слыхали о забастовках в Астурии.
— Как не слыхать, — отвечает он. — Газеты, конечно, об этом не писали, но все, кто мог, слушали передачи заграничной радиостанции. Только знаете ли вы, сколько забастовщиков исчезло в тюрьмах? И потом, Испания это не Астурия. Испания это вот! — Он складывает руки и на мгновение опускается на колени, закатив глаза. — Испания молится, вместо того чтобы бороться! У нас это не так просто, у нас попы.
Бравый Фернандо, кажется, настроен глубоко пессимистически. Но мы непременно встретим других, не потерявших надежду людей, если не в Гранаде с ее парализующей мелкобуржуазной атмосферой, то где-нибудь еще!