— Тоже хороша у меня сестрица, — говорит Хосе. — Видишь, как эксплуатирует крестьянских девушек? А что они получают? Дешевый обед, раз в год совет, как сшить себе красивое платье, чтобы вся деревня завидовала, и наставление в искусстве кройки и шитья. Это по формальной договоренности, да еще, быть может, песет двадцать в конце недели. Сама сестра, заметь, за иглу не берется — довольно уже и того, что она принимает заказчиц и выбранит девушек, если они сделают что-то не так.
В соседней комнате, где разучивают песню, по счастью, перерыв, однако голоса гостей, преимущественно женские, не умолкают, а, напротив, сливаются в возбужденный гомон. Хозяйка тащит из кухни тяжелый кофейник, за нею идет девушка, неся поднос с чашками.
— Мария! — удивленно вскрикивает Хосе.
Девушка поворачивает голову. Статная, девичьи стройная фигура в плиссированной коричневой юбке и белоснежной блузке, отделанной коричневым шелком, густые золотисто-каштановые волосы, собранные лентой на затылке, — вылитая Тицианова Лавиния с вазой фруктов. Лишь ее большие, черные, бархатные глаза полны какой-то необычайной, меланхолической мечтательности, не свойственной ни прославленной натурщице венецианского мастера, ни тем модным красавицам, каких мне доводилось видеть в Испании.
— Ах, это ты, Хосе! — откликается она. — Я уже слышала, что ты здесь. Погоди минутку.
Она относит чашки гостям и быстро возвращается.
— Это дочь моего лучшего друга, — тем временем кратко поясняет Хосе.
О чем они там болтают, доверительно, словно дядюшка и племянница, я могу слышать лишь отрывочно, так как скромно стою в сторонке. Время от времени они хохочут громко и непринужденно, как дети. Но вот Хосе начинает говорить о ее отце, и на глаза Марии навертываются слезы. Надо надеяться, мелькает у меня мысль, он не сбежал от семьи, как супруг доньи Долорес и муж той женщины в окошке, гранадской подруги Хосе. Теперь меня уже ничто не удивит. Я улавливаю также, что Мария, которой двадцать пять, «быть может», скоро выйдет замуж. При этих словах Мария опускает глаза.
— Как это так, быть может? — спрашивает Хосе.
— Видишь ли, Хосе, я еще точно не знаю, — нерешительно отвечает она.
— Как так не знаешь?
— Я не могу тебе это сказать, Хосе, я еще посмотрю.
— Какая ты чудная, Мария, — говорит Хосе. — Чего ты мне не можешь сказать? Кто этот человек, в которого ты влюблена?
Она снова колеблется. Затем делает над собой усилие.
— Когда я с ним познакомилась, я этого не знала! — вырывается у нее. — Он такой милый! Все дело в том, что… ты только не пугайся, Хосе… он служит в городе, в полиции безопасности, знаешь, это которые без мундира, со значком под лацканом. Вот почему я еще не знаю, выйду за него или нет.