Я прошу подробнее рассказать об этом выступлении рабочих.
— Дело было так, — рассказывает Фелипе, — Мы давно уже были недовольны по различным причинам. Дирекция помыкала нами, как только могла. Например, в сочельник смена, работавшая до одиннадцати вечера, хотела отпроситься домой пораньше, чтобы провести канун рождества с семьей. Господа-католики нам отказали. Однако нашего начальника производства, дона Антонио Иньигес и Санчес-Архона, в шесть часов на заводе уже не было! Но в другой раз мы все-таки добились своего. По закону о профсоюзах каждый рабочий в смене имеет право на получасовой перерыв для отдыха и еды. Дирекция предоставляла нам лишь двадцать минут. В конце концов благодаря нашей солидарности мы пробили себе эти полчаса. Но меньше всего нас устраивало то, что мы вкалывали за тридцать шесть, максимум сорок семь песет в день, и это за квалифицированный труд, ведь работа на заводе не из простых! Мы сразу потребовали как минимум сто пятьдесят песет в день. При этом мы ссылались на одного из вице-директоров предприятия, он же одновременно был секретарем католической патронатской организации. Незадолго перед этим он заявил, что минимальная заработная плата должна быть не менее ста двадцати песет в день. Когда мы забастовали, этот самый секретарь пришел к нам на собрание и по всей форме заявил: «Возобновите работу. Обещаю вам, если вы немедленно вернетесь на рабочие места, вы получите свои полтораста песет!» К сожалению, рабочие поверили ему. А в выплатной день получили конверты с зарплатой и открыли обман: в среднем нам заплатили лишь по сорок пять и восемьдесят восемь сотых песеты в день, всего лишь на пять и восемьдесят восемь сотых больше, чем мы получали прежде! Мы тут же снова забастовали. Но на этот раз администрация показала нам спину и объявила локаут. Рабочих взяло опасение, что они не сумеют добиться своего, и они согласились возобновить работу. После этого двадцать рабочих уволили окончательно, несмотря на общую трехчасовую забастовку солидарности. Заработную плату, разумеется, выше не поднимали, больше того, дирекция даже угрожала отнять уже сделанную надбавку.
Я спрашиваю, как вела себя полиция во время забастовки.
— Полиция, — отвечает Фелипе, — вела себя так, как и следовало ожидать. Когда мы забастовали во второй раз, в час ночи были взяты пятеро рабочих прямо из постели, а в девять утра еще четверо. Это была «полисиа сосиаль» — политическая полиция в штатском, в нее набирают всякий сброд. Двоих арестованных отпустили через десять дней. На них наложили штраф в двадцать тысяч песет, и нам пришлось собрать им эти деньги. Троих отправили в казарму.