Видимо в последней фразе было что-то такое, что заставило бывшего ротмистра вытянуться по стойке смирно и ответить "так точно".
А приехавший всё не унимался;
– Эй, Домновский! Выходь давай, пока красного петуха тебе не подпустили. Да пусть дочка твоя нас хлебом-солью встретит. А мы уж её не обидим, приголубим всем обчеством, – новый взрыв хохота и сальных шуточек донеслись в хату. Видно было как у Домнина сжались кулаки, а лицо стало багровым. Чёрт! И стоят эти ухари крайне не удобно. Из восьми приехавших четверо прикрыты лошадьми, так что придётся подойти к ним вплотную.
– Спокойно, ротмистр. Без нервов. Анна, укройся за печкой и не высовывайся оттуда, пока не позову. Ну что же, наш выход Вячеслав Александрович, – Он набрал побольше воздуха и, словно ныряя в омут, сделал шаг к двери.
– Чего орёшь, Михась?! – голос Домнина едва не оглушил, – Иду я, иду.
Он вышел во двор в встал в нескольких шагах от Михася.
– Чего разорался? Глухих тут нет. Если надо чего, так и говори.
– Не, ты поглянь на него, – главарь полицаев вплотную подошёл к Домнину, – Новую власть не уважает, на учёт в управе не встал, так ещё и, наверное, краснопузых бандитов укрываешь?! – он упёр ствол автомата в живот ротмистра, – Я тя щас здесь шлёпну, а дочку твою с собой заберу. Пусть прислуживает, да грехи твои замаливает. Вы как, братва, отпустите евойной дочке грехи? – Михась, ощерившись, полуобернулся к своим подельникам.
Ну всё, Домнин сейчас взорвётся. Теперь мой выход. Я поправил висящую на ремне на немецкий манер, спереди слева, кабуру с пистолетом и вышел на крыльцо.
– Пан Домновский, – не обращая внимания на выпучивших глаза полицаев громко обратился я по-немецки, – Вы обещали, что здесь нам никто не помешает и что посторонних здесь не бывает. Герр оберст будет крайне недоволен. Кто эти люди и почему они здесь?
Михась аж весь подобрался и попытался изобразить что-то вроде строевой стойки. Ну а как иначе? Перед собой они увидели человека в немецком комбинезоне, о чём говорил нашитый на груди орёл со свастикой, говорившего на немецком языке, который вёл себя с уверенностью хозяина. Да и слово "оберст" явно поняли все. Специально вставил его в речь, так как не был уверен, что приехавшие знают язык своих хозяев. Хотя, похоже, тот же Михась вполне понял о чём речь.
– Не извольте беспокоиться, господин гауптман, – Домнин быстро повернулся ко мне и заискивающе начал кланяться. Нет, ну какой актёр пропадает, даже я поверил. А сколько угодливой покорности в глазах, – Господин оберст будет доволен. А эти люди представляют новую власть и заехали проверить, всё ли в порядке, – и тут же, будто бы спохватившись, – Ох, Матка Боска, вы же, наверное, не понимаете по нашему.