Первыми напоминают нам о превратностях пути оводы, или пауты, как называют их в Сибири. Эти речные пираты без труда обнаружили наш катер и нагрянули тучей.
После первой же атаки мы дрогнули. Стремительных кровопийц не смущали наши отчаянные размахивания рубашками. Пока вот так молотишь по воздуху, откуда-то подкрадывается крылатый нахал и вонзает в твое тело свои челюсти. Кусает так, что ты вздрагиваешь, словно прикоснулся к оголенному электропроводу. А тебе надо вести катер! По фарватеру.
Мы пробуем все способы борьбы с паутами: мажемся всевозможными антикомариными препаратами и даже зубной пастой, ныряем с катера в воду и стараемся подолгу не появляться на поверхности, пытаемся на максимальной скорости удрать от преследователей, в полуденный зной одеваем на себя весь запас теплых вещей. Все тщетно! Наш интеллект, обогащенный высшей школой, бессилен против насекомых, по сравнению с которыми осы и пчелы — невинные букашки. И только позже, пролив немало крови и украсив свои тела сумасшедшей татуировкой, находим верный и единственный способ борьбы с паутами — не обращать на них внимания.
Занятые однажды поединком с речными пиратами, мы не заметили, как попали из Туры в Тобол. И сразу просторнее становится на воде. Берега отодвигаются. Налетает откуда-то спасительный ветер. Он и разгоняет досадливых паутов.
Характер у Тобола явно энергичнее, чем у Туры. Это заметно по стремнине. А вот берега по-прежнему однообразны и невеселы: низкие, чуть ли не вровень с водой. Однако чаще, чем Тура, принимает река притоки. И все со звучными именами — Плавная, Кокуй, Старый Тобол, Цинуд, Бабасан, Турба, Подъемка, Эртигарка. Встречаются паромные переправы. Запоминается деревня с невероятным названием — Пинжаки.
Впервые с начала плавания встречаем остров — вытянутую средь воды полоску песка, заросшую неистребимым тальником. Пристаем к острову и на его роскошном девственном пляже чертим веслом стометровую надпись: «Здравствуй, Тобол!» Пожалуй, этот автограф сотрет только весеннее половодье.
Нам надоедает плыть без приключений среди унылых берегов с редкими деревушками. И так вот проплыли бы весь Тобол, удивляясь безмолвию мест, если б не встреча с одним бакенщиком. Он заставляет нас вспомнить, что эти безрадостные на вид берега сплошь легенда.
Его мы встречаем на стрелке при впадении в Тобол норовистой Тавды. Из-под кепки с длинным козырьком он смотрит реку. И видно, прикидывает, что за гости явились сверху: то ли браконьеры, то ли рыбнадзор. А позади него высится домишко. Своими подслеповатыми оконцами он тоже глядит на реку, где сшибаются почти напрямик два потока и круто поворачивают одним руслом вправо.