Поселок был пуст. Десантники ходили из дома в дом, громко перекликались и не обращали на Виктора никакого внимания.
— Я так и знал, так и знал, — говорил он себе, но вслух, хотя скажи ему кто-нибудь, что он говорит это специально, чтобы его услышали, он бы наверняка оскорбился.
Все двери в поселке были заперты, каждый дом, словно в ожидании страшной бури, был включено на рейнфорсинг, над поселком, словно черные хлопья сажи, в небывалом количестве вились птицы, попадались среди них и пестрые твари, но все из тех, из дневных, которых так боятся пеулы. Из переулка Косая Труба дул ветер, сверху неслась нескончаемая тоскливая нота, и не было вокруг ни одного знакомого человека.
— Может, они улетели?
— Да им не на чем улететь. По сводке у них ни одного пилота не было. Потом — патрули. Засекли бы.
При этих словах на Виктора обернулись.
— Ушли, все бросили…
— Саня, беги сообщи наверх обстановку.
Над поселком закружил еще один бот. Он лихо пробрил Первую Петлевскую и сел рядом с последним домом. Вышли двое — Молодой и еще кто-то.
Оба были одеты в длинные меховые балахоны, и двух минут не прошло, как они вышли из бота, а уже вспотели. Молодой оглядывался с озабоченным и чуть растерянным видом.
— Вы здесь? Что вы тут делаете? — взгляд свысока, недоумение и еле заметная фальшь.
— Хожу.
Молодой повернулся к своему спутнику.
— Местный патрульщик.
Он хотел сказать еще что-то, но тут раздались крики «сюда, сюда», все пошли на голос, сначала шагом, потом быстрей, быстрей, вот Центральная плешь, библиотека Кривого, дверь нараспашку, небольшая толпа десантников…
— Пропустите, что там?
(Что там? — подумал Виктор и сказал себе, что он уже знает, хотя, конечно, ничего он не знал, просто был готов ко всему. Словно бы женский голос донесся до него изнутри, защипало вытаращенные глаза и сердце заколотилось).
Из библиотеки, пятясь, вышел десантник, повернул к людям бледное перекошенное лицо, сказал что-то сдавленным тихим голосом (никто не понял, что именно) и, будто очнувшись, убежал за угол.
— Новенький. Еще не приходилось ему, — сказали рядом с Виктором.
— Что случилось? Кого… кто там? — спросил Виктор и, не дожидаясь ответа, бросился в библиотеку.
На читальном столе лежал изуродованный труп Косматого. В библиотеке было темно. Косматый был по грудь прикрыт покрывалом, но все равно было видно, что смерть он принял мучительную, что даже после его смерти убийцы остановились не сразу.
Молодой сидел на скамье, на том же месте, что и в первый раз. Он сидел, склоняясь над лицом Косматого, и губы его странно кривились, словно ползали бесконтрольно по лицу, ставшему в один миг длинным и старым. Он беспрерывно покачивался взад-вперед, отчего производил впечатление сумасшедшего. Влажные глаза его поблескивали в темноте, и была в них та же спокойная застылость, что и во взгляде Косматого.