Бидо прошелся по комнате, поглаживая подбородок. Придя к какому-то решению, он вытянул кнопку часов и, косо глядя на меня, зашептал в нее. Часы он прижал к уху.
Я вошел в душевую. Бриться не стал, щетина еще незаметна, тем более, что бритва уже в портфеле. Покончив с туалетом, я вернулся в комнату и обнаружил Бидо сидящим на неубранной кровати. Он рассеянно вертел в руках часы, осторожно постукивал по ним пальцем и снова прижимал к уху.
— Черт бы побрал эту технику!
— Могу предложить свою, — я полез во внутренний карман.
Бидо криво улыбнулся и покачал головой. Значит, работает с дешифратором. Он даже слегка осунулся, в глазах появился лихорадочный блеск. Я бы даже сказал, что он отчаянно трусит. Впрочем, это его личное дело, я тоже не супермен без страха и упрека.
Восемь утра. Пора начинать нашу авантюру. Утешало одно: поскольку за моей спиной замаячила курия, то, оказавшись в темной комнате с двумя чудовищами, я не наступлю на мозоль хотя бы одному из них.
— Значит, так, — сказал я, — постараюсь заманить сюда директора, а если не выгорит, то вернусь, и можно звать подкрепление.
— Не нравится мне это! — мрачно тряхнул свои часы Бидо.
— Они могут начать без сигнала?
— Нет, но… — Он задумался.
— Ну, хорошо. В случае чего, я буду поблизости.
Не знаю, в каком случае я собирался быть поблизости, но больно уж жалкий у него был вид. В самом деле, почему бы не подбодрить бедного аббата?
Я вышел во двор и несколько растерялся. За время, проведенное здесь, стала привычной обстановка изоляции и умолчаний, тумана и полумрака. А сейчас небо было чистое, два облака в вышине тянулись друг за другом, солнце наполовину вышло из-за гор, а опавшие листья багровыми и желтыми пятнами окаймляли двор.
По школьному двору носились парни, покрикивая, задирая и толкая зазевавшихся. Причиной оживления был армейский четырехосный «беккер», до верха брезентовой крыши набитый картонными ящиками. Двое спускали их вниз, остальные подхватывали, волокли и складывали у входа. Через несколько минут я обнаружил причину суматохи: ящики, на мой взгляд совершенно неотличимые друг от друга, без надписей и наклеек, сортировались и растаскивались по разным местам. Крик, шум и дерганье шли из-за споров, куда какой ящик нести.
Двое воспитателей безучастно наблюдали за разгрузкой. У кабины директор Юрайда подписывал на колене бумаги и по одной совал их в окно водителя.
Я увидел Селина, он стоял у кузова и распоряжался, куда нести очередной ящик, непрестанно покрикивая: «Не перепутайте, не перепутайте!» Затем сорвался с места, подбежал к ближайшему штабелю и выдернул из середины ящик — штабель развалился, от крика зазвенело в ушах.