Кстати, припомним школьно-хрестоматийный прекрасный рассказ Льва Николаевича Толстого «После бала». Вспомните, что произошло с его главным персонажем Иваном Васильевичем? Влюбленность Ивана Васильевича оказалась этапом, за которым ничего не последовало, потому что это был начальный и не самый существенный этап, на котором, кстати говоря, большинство останавливается. Это первое. Второе и главное, что Толстой, между прочим, очень убедительно опровергает прочно внедрившийся нынче в массовое сознание миф о любви как о неодолимой силы биологически обусловленном инстинкте. (Ортега, между прочим, замечает, что чем сильнее эмоциональный порыв, тем ниже его место в душевной иерархии.) Эта завладевшая умами масс идея всемогущего инстинкта так же ошибочна, как пафос стендалевской кристаллизации, полагающей, что достоинства всегда выдуманы, и любить значит заблуждаться. После того как потрясенному взору Ивана Васильевича предстает папаша полковник, бьющий рукой, затянутой в замшевую перчатку, слабосильного или просто мягкосердечного солдата, после зрелища изувеченного татарина, вообще, о чем может идти речь? Это такие непреодолимые культурные обстоятельства, с которыми не справиться никакой влюбленности именно потому, что любовь — это феномен культуры, а вовсе не инстинкт. Любовь, мои дорогие, скажу непривычную вещь, НЕ ЕСТЕСТВЕННА. Кстати, от того у нее и нет места проживания, своего органа. Говорят, правда, что живет она в душе, которая тоже безместна. И именно потому, что Иван Васильевич — человек, а не безотчетно спаривающееся животное, влюбленность растворяется как облачко в небе. Какая же после такого зрелища любовь, какая такая Варенька?
И, тем не менее, — это справедливо утверждает Ортега — любовь это ситуация, в которой человек, сам того не сознавая, раскрывает свою суть. Именно в выборе объекта любви раскрывается личность мужчины и женщины, ибо, парадоксально, МЫ ТЕ, КОГО МЫ ЛЮБИМ. Что это значит? А значит это, что мы любим улучшенный вариант самих себя, некий идеал — я, который вдруг обнаруживаем воплощенным в другом человеке. К тому же, нужно принять во внимание, что если мы говорим, что такой-то и такая-то — неровня, значит либо мужчина не так уж ничтожен, либо женщина не таких высоких достоинств. Напрасно женщина, претендующая на утонченность, пытается нас обмануть, мы знаем — она любила такого-то, а он груб, лицемерен и пр., но значит и она не такого высокого полета птица, какой хочет казаться. Сердечные пристрастия обнажают наше истинное лицо. По своей сути любовь это выбор, представляющий прекрасный повод подумать о самом себе.