И еще одна проблема, без которой не обойтись, говоря о Фолкнере, — это проблема «черного креста», иными словами рабства, на котором распят весь Юг и все белые, проживающие на Юге. Война 1861–1865 годов, напоминаю, как раз была связана с тем, что Северные Штаты навязали Южным, рабовладельческим штатам, свои ценности, отменив систему рабовладения. К сведению, у нас как раз в это время тоже отменяли рабовладение, сиречь крепостное право. В рамках мира Йокнапатофы негры — космическое проклятье, вечная неистребимая вина белых, такая вина, при которой реальные черные не очень-то принимаются к рассмотрению. Потому что проблема черных — это проблема белых, скажем так. Представьте, есть убийца и убиваемый, у кого проблемы? Естественно, у убийцы, у убиваемого никаких нравственных проблем нет. Поэтому Фолкнера интересуют не черные, а белые. Все черные, включая очень выразительный образ Дилси, компсоновской служанки из романа «Шум и ярость», тоже вариант почвы и матери земли, все они дядя Том из небезызвестной «Хижины дяди Тома» Гарриэт Бичер-Стоун, обломовские Захары, тургеневские Герасимы, мифологические мамки, няньки, Арины Родионовны. Иными словами, у них у всех одно рабское лицо, один рабский характер. Некая дама-южанка сказала: «Мистер Линкольн полагал, что освобождает негров, на самом деле он освободил меня». В итоге, дело оказывается не в рабстве негров, а в том, что белые живут в тяжелой и зловещей тени рабства, и это их крест, несут бремя неизбывной вины, которую им не дали искупить, отняв возможность самим освободить своих невольников. Идея аристократического Юга, которую исповедовал Фолкнер, (разумеется, при всем том, что он был противником рабства и т. д.) состояла в том, что Северу не удалось освободить негров, это должен был сделать сам Юг, а у него отняли такую возможность. Это задача не чужаков, не пришельцев, взявших на себя благородную, но не свою миссию. Освобождение негров — должно было стать делом южан. Обратите внимание, в романе «Свет в августе» есть редкий не «женский» образ женщины, Джоанны Берден, любовницы Кристмаса, которую он убивает, женщины, наделенной фанатизмом мужчины, на Юге пришлой, не очень-то симпатичный образ убежденной сторонницы освобождения негров. Джоанна Верден в результате своей эскапады с Кристмасом и раскаяния в грехе чувственности, впадает, и с той же степенью жесткой убежденности, в религиозное безумие — этим людям лишь бы впадать в безумие, это легче, чем быть взрослым — но ведь Кристмас ее потому и убивает (это одна из возможных версий), что она на манер уже убитого им пастора Макихерна хочет заставить его уверовать. Как религиозной, так и вере в негритянское равноправие.