Я почувствовал, как по уху стекают ее слезы, мой взгляд выхватил простыню в красно-зеленую клетку, которую родители купили в супермаркете «Койн». А потом я оказался внутри нее, она вокруг меня, и я обреченно доверился механике человеческих тел, которая могла бы замаскировать мою неопытность.
Поначалу Катерина, постанывая в такт моим движениям, направляла меня, а затем отчаяние отступило, и я обнаружил, что уже сам по себе двигаюсь вперед и назад. Толчки стали сильнее – они просто ускорились, – потом меня будто обожгло, и она громко вскрикнула: «Oxi!»>[20] Я представил себе Парфенон, содрогнувшийся от подземного толчка, и людей, разбегающихся с этим криком. Oxi! Oxi! Она снова заплакала, потом оттолкнула меня, и мое семя излилось на простыню из «Койн».
Мы молча вытянулись рядом друг с другом. Я задумался, на какой вопрос она ответила «нет». Хотя, если честно, меня это не особо волновало. В моей комнатушке воцарилась тишина. Я лежал с закрытыми глазами и прислушивался к ощущению необычайной легкости в паху, гениталии чуть побаливали. Я был счастлив, что остался в живых.
– Сагапó>[21], – вдруг вырвалось у меня, и я понадеялся, что она не услышала.
Катерина резко вскочила и стала одеваться. Собравшись, она повернулась ко мне, ее глаза полыхали презрением, словно ответственность за случившееся лежала исключительно на мне. Она была в бешенстве. Через секунду раздался топот ее «конверсов» по коридору, потом открылась и захлопнулась входная дверь. Все было кончено. Счастливые летние месяцы, отступившие страхи. Все кончено.
Я поднес руку к лицу, чтобы еще раз ощутить ее запах. Ко мне возвращалась способность мыслить, эйфория понемногу отступала. Черный кок Ричи лоснился, будто лакированный. Я содрал этот дурацкий постер со шкафа и разорвал на тысячу клочков. И подумал: «Yo no soy marinero, soy capitán».
* * *
На этот раз Лео убил ее, швырнув камень. Мы нежились на солнце, а останки мыши лежали на камнях метрах в трех от моего рюкзака.
– Сбрось ее в воду, – вдруг попросила Катерина. – Вот же мерзость. Милый, сбрось ее в воду.
Лео оглянулся на меня. Хотя поначалу я не придал этому значения, от его пристального взгляда мне стало не по себе.
– Ты слышал? – спросил он. – Она с тобой разговаривает. Она велела взять эту мерзкую мышь и бросить ее в море.
Воздух на скалах сгустился, Катерина, побелев, смотрела на Лео. Я тоже не сводил с него глаз. В его взгляде – как у модели из рекламы «Посталмаркета» – полыхала злость, смешиваясь с характерной для торчков заторможенностью.
– Хватит, Ле, – вмешалась Катерина. – Оставь его в покое. – И обратилась ко мне: – Не обращай внимания, он накурился по самое не могу.