Ни бог, ни царь и не герой (Мызгин) - страница 102
Она молча кивнула. Я взял ее за руку. Она сильно стиснула мою руку своей крепкой ладошкой. Я сделал над собой усилие, круто повернулся и пошагал к путям. На ходу обернулся. Маленькая Наташина фигурка смутно светлела в темноте.
Не доходя стрелки, я прилег в бурьян — показался паровоз, что привел поезд в Актюбинск. Он проскочил стрелку и, устало свистнув, запыхтел в депо. Смирновского паровоза долго не было. Я уже начал волноваться. Быть может, не удалось договориться? Или Володю задержали где-нибудь по дороге?
Но вот вдали послышался свисток, и немного спустя я увидел огненный глаз приближавшегося паровоза…
Сердце мое учащенно билось, кровь стучала в виски. Я подумал: «Если Смирнов меня не возьмет на паровоз, дождусь поезда и вскочу на ступеньку какого-нибудь вагона, а там — будь, что будет!»
Паровоз все ближе… Вот он замедлил ход и, свирепо шумя, весь окутался облаком пара…
Все идет, как надо!
Вскакиваю и бросаюсь к паровозу, прямо в такой горячий на вид пар… С подножки ко мне протягивается рука. Володя басит:
— Давай прыгай! — и втаскивает меня на паровоз.
Машинист и кочегар даже не оборачиваются в нашу сторону. Володя мигом распахнул крышку инструментального ящика, я улегся, крышка захлопнулась, щелкнул замок…
Машинист дал сигнал, ему ответил рожок стрелочника, и паровоз двинулся к составу.
Из моего убежища мне было плохо слышно, что делалось на станции. Долетал смутный шум, говор суетившихся на станции людей, отдельные возбужденные фразы, когда кто-нибудь проходил совсем рядом с паровозом. Видно, на вокзале царила суматоха.
Но вот звонок… Второй… Низкий гудок паровоза… Толчок, лязг — тронулись. Погромыхивая, проходим одну за другой станционные стрелки. Еще гудок… Все быстрее и быстрее веселый перестук колес…
Под этот мерный, ритмичный звук я думал об актюбинских большевиках, спасших меня от охранки, о Володе Трясоногове, о милой Наташе, которую я никогда больше не увижу, о своем нареченном «брате», который — я уверен! — скоро войдет в нашу крепкую семью борцов за дело народа…
И думал я еще об одном человеке — о старом актюбинском подполковнике Дмитрии Сергеевиче. Случайно он сказал мне о письме жандармов или предупредил намеренно? Значит, догадывался, кто я?
Этого я не знаю и до сих пор… Много раз впоследствии я вспоминал седого служаку, но судьба никогда больше меня с ним не сталкивала. Дожил ли он до грозового девятьсот семнадцатого? А если дожил, то на какой стороне баррикад оказался?
В ЛОВУШКЕ
После побега из Актюбинска мне пришлось побывать в ряде городов России. Добрался я даже до Ташкента. Но август 1908 года застал меня снова, на родном Урале.