Я отправился к порту. Чем ближе, тем оглушительнее грохотали цепи лебедок, пыхтели краны, раздавались какие-то металлические удары.
Я медленно шел вдоль причалов, с изумлением наблюдая за работой сотен и сотен людей — грузчиков и матросов. С детских лет собственными руками зарабатывал я кусок хлеба и хорошо знал, что такое физический труд. Но такого неимоверно тяжкого труда мне никогда еще не приходилось видеть!
У первой колонки я умылся — лицо было черно от сажи, словно я только что слазил в дымоход, и почувствовал, что пора перекусить. Трактиров в порту было хоть отбавляй. Предприимчивые дельцы расставили их по берегу, словно огромные сети для улавливания портового люда.
Я завернул в первый попавшийся кабак. Лишь только распахнул дверь, как меня сразу же обдало смрадом от варева и оглушило пьяным ревом. А, наплевать! Я отыскал местечко и уселся за мокрый, заляпанный остатками еды столик. Ко мне мигом подскочил растрепанный, потный половой в грязной и засаленной белой рубашке.
— Чего изволите?
Я заказал сайку и два стакана чаю. Половой обдал меня презрительным взглядом: «Не много, мол, с тебя возьмешь, трезвенника», — и убежал. В трактире было полутемно от пара и табачного дыма, свет с улицы проникал через маленькие окошки с серыми от грязи стеклами. Приглядевшись, я стал, наконец, яснее различать в этом кабацком тумане человеческие фигуры и лица.
Вот мускулистые грузчики в отрепьях хлещут стаканами водку, вот пируют матросы, за одним столом с русских, за другим — с иностранных кораблей. Цыгане, по-видимому, из хора. Много женщин — на них стояла печать вполне определенной профессии…
Все эти люди пропивали здесь свои жалкие, потом и кровью заработанные гроши. Горе и радость, удачу и неудачу они привыкли нести сюда, в кабак.
Крики, гомон, песни, пьяная отвратительная ругань и водка, водка, водка… Балтийское море царской «монопольной» сивухи, одной из главных союзниц самодержавия в его борьбе против неизбежной революции.
Я быстро поел и постарался поскорее исчезнуть из этого притона. Было противно, да и опасно — я выглядел в кабаке белой вороной.
Двинулся к явочной квартире. С большим трудом отыскал нужную улицу и дом. Вошел в калитку. Во дворе немолодая простоволосая женщина развешивала на веревке мокрое белье.
— Здравствуйте.
— Здравствуй, милок, здравствуй, — продолжая свое дело, отвечала женщина.
— Скажите, пожалуйста, здесь живет Николай Герасимов? Он в порту работает.
Женщина сразу бросила развешивать рубахи и испуганным полушепотом, скороговоркой сказала:
— Что ты, что ты, родимый?! Он давно уж, поди, в Сибири. — Она подошла ко мне вплотную. — Здесь полгода назад столько народу заарестовали. Всех, пожалуй, и не запомнишь. Полгорода забрали, вот и Герасимова Кольку тоже. А кто он тебе?