— Клади свое барахло и иди к их благородию, — полицейский указал на дверь кабинета.
Я пошел. В канцелярии почему-то никого не было. За столом в кабинете сидели сам пристав, уездный исправник и еще кто-то. Я заметил, что перед исправником на столе лежит браунинг, а перед приставом — «смит-вессон».
И тут меня осенила шальная мысль: схвачу браунинг, выстрелю и выскочу в окно.
Все мои мышцы напружинились.
Вот мне уже три шага до стола… Один шаг…
Но, видимо, за мной внимательно следили, или выражение лица выдало, что я что-то замышляю, только исправник торопливо схватил браунинг и вскочил.
— Что это ты, братец, так близко подходишь? — исправник посмотрел на меня испытующе и вдруг улыбнулся. — Или секрет у тебя ко мне?
— Нет, ваше благородие, какие у нас с вами могут быть секреты, — ответил я и неожиданно для самого себя, словно очертя голову в омут кинулся, добавил: — Просто хотел с вашим револьвером в окно скакнуть! — И тут же пожалел: «Зачем это я?!»
Против ожидания, исправник, пристав и третий чиновник переглянулись и громко расхохотались.
— Ишь ты какой!.. — протянул исправник. — А ну-ка, иди в таком случае обратно в прихожую. Обожди, пока позовем.
Я молча повернулся и, притворив дверь, вернулся в прихожую.
К моему удивлению, городового там уже не оказалось. Новая сумасшедшая мысль мелькнула в голове.
Я взял фуражку, сунул в карман хлеб и тихо вышел в сени. Чуть приоткрыл дверь во двор — он был полон пеших и конных полицейских. Туда невозможно. Я повернул на парадный подъезд.
На перилах крыльца сидит городовой. Другой, как маятник, ходит по панели. Была не была, попробую! План мой так невероятен, что полицейские себе не поверят, даже если сообразят, что передними арестант.
Я смерил глазами расстояние — до какого переулка ближе, заложил руки за спину и спокойно, медленно стал спускаться по ступенькам. Главное — уверенность и спокойствие…
Не торопясь, не глядя по сторонам, миновал полицейского на крыльце. Прошел мимо другого. Изо всех сил заставляю себя идти тихо, не сорваться на бег. До облюбованного переулка совсем немного… Вполоборота взглянул назад: городовые все так же невозмутимы — один сидит, другой марширует.
Вот и переулок.
Свернул за угол и рванул вперед, словно отпущенная пружина. Дома прямо-таки мелькали по сторонам. До сих пор я уверен: хронометражисты зарегистрировали бы тогда мировой рекорд по бегу.
Вскоре я был у товарища по боевой дружине, Огаркова, который жил неподалеку. Дома у него были одни женщины. Они ужасно перепугались. Старуха расплакалась, а молодые как-то бестолково заметались по комнате, стали рыться в сундуках и в конце концов сунули мне какой-то старенький серый пиджак вместо моего черного и шляпу вместо картуза. Кое-как я переменил таким образом личину. Оставаться здесь было невозможно — с минуты на минуту могла нагрянуть погоня.