И не здесь ли нужно искать начало того водораздела, который много позднее у человека превратится в водораздел между добром и злом? Это будет тогда, когда он, живя в обществе, придет к мысли, что на поедании детей и вообще себе подобных жизнь строить нельзя. Это будет тогда, когда, живя в обществе, он разовьет в себе общественные, высшие понятия, чувства и стремления — к знанию, к добру, справедливости. А так как эти понятия и чувства будут находиться в вопиющем противоречии с биологической первоосновой человеческого бытия, то они будут казаться чудом, божественным наитием, законом, данным свыше. Ведь и гром с молнией казались тогда тоже голосом с неба. Таким же голосом неба показались ему и заповеди любви: «Все, что желаете, чтобы делали для вас люди, то делайте и вы им». Это закон общественной жизни, которому религия дала свою религиозную форму. Но эта форма распалась, пусть не распалась, распадается, но она исторически обречена, это процесс, который никакими заклинаниями не остановишь. Но общественная жизнь остается, и нам нужно строить ее на новых началах, на сочетании нравственного начала, выработанного в процессе развития человечества, и тех новых условий и обстоятельств, в которых современному человеку приходится продолжать свое великое дело создания духовных ценностей.
Это не противоречие в суждении, как кажется Вам, а противоречие жизни. И это не принижает человека, как утверждаете Вы, а, наоборот, возвышает. Он не бессильный исполнитель свыше данного ему закона, а создатель собственных нравственных ценностей, по которым пусть медленно, с ошибками, но строит он свою жизнь и строит самого себя.
Повторяю: я не собираюсь открывать никаких «Америк» и ничего не хочу ни утверждать, ни отвергать догматически. Тем более я понимаю, что если Вы верите в Иисуса и духовное начало, то убедить в обратном Вас невозможно: вера на то и вера, она логики не признает. Я просто размышляю, излагаю мой ход мысли. Но в ходе этого размышления мне искренне хочется понять и Вашу позицию.
Итак: в признании роли и значения нравственного начала мы с Вами в основном, на мой взгляд, сходимся. Расходимся мы, кажется, в понимании истоков этого нравственного начала. Вы, как и я, отвергаете библейского бога с седой бородой, восседающего не то на облаках, не то на троне. Это явный и глупый примитив. Отвергаете Вы, кажется, насколько я Вас понял, и бога как стоящего над человеком духовного законодателя нравственных норм, которые человек обязан выполнять в силу своего положения. В чем же тогда источник нравственного начала? «Это его духовное существо, его разум», — пишете Вы. «Разум — это та божественная искра, которая дана, заложена в человеке для его спасения». «Дана», «заложена», «для спасения»… Кем дана? Кем заложена? Кто заботится о спасении человека? Почему? А перед этим Вы упрекаете меня, что я, сосредоточивая внимание на следствиях, оставляю в тени причину, «т. е. личность, в которой, собственно, и рождается добро и зло». Так что же: