Охотник на слонов не любил стрелять без нужды. Всякий, кому приходилось встречаться с могучим африканским великаном, терял уважение к другой крупной дичи, но зато ему доставляло огромную радость наблюдать за творениями природы в их родной среде. Охотничью страсть еще больше умеряло сознание, что каждый выстрел в животное другой породы может встревожить находящегося поблизости слона. Не раз случалось, что, находясь в каком-нибудь райском месте, изобиловавшем дичью, мы неделями обходились без свежего мяса, лишь бы слоны не проведали о нашем присутствии. Со временем я научился стрелять голубей и цесарок из почти бесшумного шестимиллиметрового ружья системы тешин.
Звук выстрела часто приносил с собой, несмотря на трофеи, разочарование. Главное на охоте — не выстрел и не добыча; для опытного немврода важнее всего жить среди зверей, изучать их повадки. Прежние охотники на слонов были, как никто, захвачены романтикой дебрей.
За время пребывания в стране балунда я уложил 20 слонов. Очень скоро я стал охотиться самостоятельно, без моего учителя Ларсена.
Тяжкие испытания ожидали нас в этом краю. Носильщики дезертировали, начался сезон дождей, провиант подходил к концу. Не стало папирос, затем кончился и табак; я научился сушить на солнце большие листья табака, который сеют балунда, а затем растирать их и набивать трубку. Вскоре истощился запас чая и кофе, потом сахара и муки. Хуже всего было то, что у нас не осталось ни щепотки соли.
Недоедание вызвало болезни. Нас одного за другим трепали приступы малярии. Отсутствие растительной пищи ухудшило состав крови, на месте пустяковой царапины от колючки или стебля травы появлялись болезненные нарывы.
Лишения стали нашими постоянными спутниками. Не хватало даже одежды. Рубахи превратились в перевязочные средства, брюки стали жертвами колючих кустарников и других цепких растений. Я лишился последних штанов и бегал в одной набедренной повязке, как сопровождавшие нас африканцы.
Только после шести недель пути мы увидели первое жилище белых. Оно находилось близ реки Кафуэ и принадлежало двум братьям Ульман из Баварии. Эти чудесные люди построили свою факторию Капопо на холме, откуда открывался вид на реку и прибрежные луга. Ульманы никому не разрешали охотиться в этой местности, и антилопы привыкли целыми стадами пастись почти у самого дома.
Нас особенно обрадовало то, что в фактории Ульманов, чрезвычайно примитивной с европейской точки зрения, но очень богатой по условиям тогдашней Африки, продавался велосипед. Он пополнил наше снаряжение, причем передвигаться на нем оказалось удобнее, чем на ослах, которыми мы пользовались при длительных переходах.