В Антверпене мы пережили неприятное приключение. До получения из Гамбурга необходимых перевозочных средств я временно поместил зверей в тамошний зоологический сад. Наконец багаж прибыл, и всех зверей, кроме слонихи, рассадили по клеткам, в которых им предстояло проделать путешествие в Гамбург. «Упаковкой» слонихи я решил заняться сам после возвращения из гостиницы, где у меня еще оставались кое-какие дела.
Персонал зоологического сада пожелал преподнести мне сюрприз и подготовить слониху к поездке без моей помощи. Сюрприз, правда, удался, но совсем иного рода, чем предполагалось.
Когда я вернулся к зверям, все служащие сада, начиная от директора и кончая контролерами у входов, находились в величайшем волнении. Толстокожая дама добровольно покинула участок, на котором гостила, но, завидев клетку, подняла хобот и в бешенстве стала носиться по саду. За ней бегала толпа беспомощных служителей. Все это произошло рано утром, посетителей было немного, и их удалось своевременно предупредить об опасности.
К моему приходу слониха, видимо, устала. В сопровождении преследователей она шла мне навстречу по одной из обсаженных цветами дорожек. Взгляд, который она на меня бросила, не отличался дружелюбием. Гем не менее старая приятельница сразу меня узнала, дала взять себя за ухо и отвести в клетку, не оказав никакого сопротивления.
* * *
Я провел в Европе всего несколько недель, которые отнюдь нельзя отнести к лучшим в моей жизни. Меня считали фантазером и даже явным хвастуном. Никто не поверил моим рассказам о существовании карликового бегемота. Даже сам Гагенбек недоверчиво отнесся к моему сообщению о том, что на реке Дуквее всего в нескольких метрах от себя я видел двух столь рьяно разыскиваемых нами животных. Он был совершенно убежден, что я принял за карликовых бегемотов двух молодых гиппопотамов. Вопрос о том, отменяет ли он свое поручение, то есть считает ли, что я потерпел поражение, оставался, однако, открытым. Узнав, что я уже готовлюсь к следующему путешествию и полон решимости добыть доказательства своей правоты даже без его помощи, Гагенбек согласился принять участие в предприятии взяв на себя половину расходов.
В сочельник 1911 года я снова высадился в Монровии, а в начале нового года с большим караваном носильщиков отправился в девственный лес, чтобы использовать сухой сезон для поисков карликового бегемота.
Не прошло и трех месяцев со дня моего вторичного вторжения в либерийские девственные леса, как главная цель путешествия была достигнута: 1 марта 1912 года мне удалось изловить первого карликового бегемота. В Германию я привез целых пять. Из них три были проданы в Бронкс-парк — большой зоологический сад Нью-Йорка.