В комнату вошел ее младший брат Поль. С юных лет он серьезно занимался биологией, и родители всегда гордились его научными успехами. Это ему Луиза назначила сегодня встречу – и сразу протянула большой конверт с какими-то бумагами.
– Поль, я хочу посоветоваться. Здесь лежат письма, которые мама передала мне перед смертью.
– Их переписка с отцом? И ты шесть лет ничего нам об этом не говорила?
– Вовсе нет. Это письма к отцу мадемуазель Шарлотты Бронте.
– А почему они были у мамы?
– Я не знаю. Она сказала, что они в ее шкатулке с украшениями и я должна их забрать. И больше ничего.
– Ты прочла?
– Да, еще тогда. Она была влюблена в него.
– Ну, это секрет Полишинеля. Кто об этом, прочитав “Городок”, не догадался? Но почему они были у мамы и почему порваны и сшиты?
– Я же сказала, что ничего не знаю. Поль, ты ученый, подумай: никого уже не осталось в живых. Это важный литературный документ, учитывая популярность романов Бронте.
– Дай мне прочесть…
Через четверть часа он тяжело вздохнул и произнес:
– Нет, спрячь их получше и не надо никому об этом говорить. Родители были бы недовольны.
* * *
29 июля 1913
В этот прекрасный летний день читатели лондонской The Times, неторопливо развернув газету за завтраком, были удивлены. В главных новостях Вторую Балканскую войну за раздел Македонии и Июльскую революцию в Китае потеснила… Шарлотта Бронте. Газета перепечатала четыре ее письма к некоему месье Эже, и обыватели, не скрывая изумления, читали интимные признания викторианской писательницы, закованной, как все полагали уже более полувека, в броню приличий и здравого смысла.
Эти письма 6 июня все-таки передали Британскому музею Поль и Луиза Эже, специально приехавшие для этого в Лондон. Они разрешили их обнародовать – правда, с непременным условием: публикация должна была выйти с комментариями художественного критика Мариона Гарри Спильмана. Он же в 1919-м напечатал весьма спорную статью “Тайная история писем Бронте – Эже”. Спорную – или просто настаивающую на версии, предложенной семьей Эже?
* * *
…Прошло более полутора веков, а история с письмами Шарлотты обрастает все новыми загадками. По официальной версии Луизы Эже, отец рвал эти письма, мать их находила, склеивала или сшивала и хранила. Якобы после смерти мадам Зоэ это обстоятельство стало настоящим открытием для месье Константина. Но что тогда он показывал Элизабет Гаскелл в мае 1856 года? Обрывки писем Шарлотты? Нет, конечно. Больше того: миссис Гаскелл, рассказывая об этой встрече Элен Насси – а с ней-то уж она точно поделилась секретом! – утверждала, что в конце беседы месье Эже спросил ее о своих письмах к Шарлотте. Он был уверен, что она сохранила их, и добавил на всякий случай, что там были всего лишь искренние и дружеские советы, касающиеся ее характера, образа жизни и будущего. У Гаскелл даже закралось подозрение: не было ли единственной причиной его согласия на встречу желание узнать о судьбе как раз этих, его собственных писем? Конечно, она ничего об этом не знала. Но ее заверение в том, что эта история никогда не получит огласки, его как будто удовлетворило.