Потом необходимо учитывать и другое — условия того времени. Припомним: малодушные пытались заставить себя поверить в право неправых и, поверив-не поверив, становились доносчиками. Где надо и не надо трусы орали «хайль!», охраняя собственное спокойствие и спокойствие мракобесов. Бесхитростные люди устремлялись к высоким постам, пытаясь стать таким образом «личностями». Мудрые снисходительно улыбались, пока их не спрашивали, над чем это они посмеиваются. Сколько же оставалось тех, кто не согнулся под тяжестью того времени?
— Давайте не будем о грустных вещах! Сейчас меня интересует Денков. Я настаиваю на том, чтобы вы его не трогали. Ведь он способный химик, не так ли?
Элинский встал.
— Напишите все, о чем вы мне рассказали, и отошлите нам. А мы все обсудим и решим!
— Конечно, напишу! Но очень хотелось бы знать, как вы поступите!
Кадровик одернул пиджак, застегнул «молнию» на папке, подал на прощанье руку и вышел. Дней через десять мне позвонил директор завода, на котором работал Денков: «Вы просили сообщить, как мы решим вопрос. Не беспокойтесь, ваш бывший директор остается работать на заводе!»
Тридцать лет прошло с той очной ставки. Тогда я впервые догадался, что зло отбрасывает тень. Был я самоуверен, ибо считал, что способен различить зло в шаге от его тени. Хорошо еще, что все сложилось именно так, а не иначе — трудно бы мне пришлось. Хотя и без того было не сладко — допросы ночи напролет, резиновые дубинки, удары сапогами в живот…
Один из полицейских расхаживал из угла в угол, второй — устроился за столом, а третий прислонился к батарее парового отопления. Я из последних сил старался держаться на распухших после побоев ногах — не хотелось, чтобы с полу поднимали пинками. Настенные часы показывали два часа ночи, трое полицейских продолжали задавать одни и те же вопросы, упорно связывая их с незнакомым мне Йочко. Кто такой был этот Йочко — и по сей день не знаю. Не удивлюсь, если он впоследствии погиб «при попытке к бегству» или был выпущен из полиции и где-то затерялся. Но и теперь, как бы он ни изменился, я бы узнал его, да и тех полицейских молодчиков тоже. Ведь он был тенью зла, а они — самое зло.
По мнению допрашивающих, Йочко был моим соучастником. Поэтому меня и не оставляли в покое ни днем, ни ночью. Задав последний из постоянно повторявшихся вопросов, они возвращались к первому, и все начиналось сначала. Я отвечал автоматически, думая о своем, хотя и это касалось допроса. «Почему они так упорно возвращаются к вопросу об этом Йочко? Наверное, убеждены, что находятся на верном пути. Значит, располагают данными. Но какими?»