Разумеется, он не отдавал таких приказов, хотя и мог бы, поскольку все это отнюдь не ново под луной. Не впервые, не внове. Однако Людвиг не унизился до того, чтобы отдавать такие приказы. В конце концов, он князь Задара, а не император Хальдеберд, который распорядился бы подобным образом, не задумываясь и не испытывая никаких чувств, тем более, угрызений совести. Впрочем, и Людо не испытывал, но дело было не в двуличии, а в уровне взаимопонимания. Его люди были его людьми. Стали такими, кем бы ни были в прошлом. И, совершив однажды обдуманный переход под его руку, со временем осознали – часто и с удивлением – что давно уже служат не за страх и, тем более, не за деньги. А как это вышло, как могло случиться, – сие оставалось тайной, раскрыть которую никто – из тех, кто задумался – так и не смог. Произошло. Это факт. Случилось как-то. Уж не благодаря ли колдовству? А хоть бы и так! Но это стало возможным. А дальше просто. Понимать своего господина – это ведь как дышать: происходит с естественностью и легкостью, с какой одна часть организма "понимает" другую. Рука голову, например, или глаза – сердце.
И вот, хотя никаких особых приказов на сей счет, никем отдано не было, как-то так получилось, что все родственники Хальдеберда погибли в течение одного месяца. Все до единого, где бы они в это время не находились: в Мёльме, или Цюрихе, в Намюре, в Утрехте, везде. В городах, крепостях и замках. И печальные вести об их кончине, разумеется, достигли ушей Людвига. Ну, не могли же, в самом деле, его люди не сообщить князю о том, что племянница императора – вот ведь случай! – упала со стены замка Нойшванштайн, да и разбилась насмерть, или что внук Хальдеберда Торбен задохнулся, подавившись во время обеда в своей Брюгской резиденции куском свинины? Всех их прибрала костлявая, или словно утянул за собой, уходя в ад, старый император, которого теперь все чаще именовали Василиском. Василиск то, Василиск это, а имя, настоящее имя и многочисленные титулы покойного Хальдеберда достались одной лишь бюрократии, которая, как известно, не шумит и не суетится, а ведет свои дела в упорядоченной тиши кабинетов и архивов.
А время не стояло на месте. Снегопады сменялись дождями, но и солнечные дни случались той зимой неоднократно. И в унор из Рима в Марбург, где зимовал князь Каген, три нунция в ранге кардиналов привезли коронационную буллу с золотой печатью. Людо взял свиток в руки, брезгливо поморщившись, когда его пальцы коснулись золота, пробежал глазами текст, и кивнул, передавая документ секретарю.