– Остерзуен? – переспросила Елизавета.
– Так мы называем Варяжское[53] море. Гильденстерн проводит вас до Любека. Но я бы не рекомендовал вам туда идти.
– Почему? – насторожилась Елизавета.
– Город захвачен еретиком и врагом церкви Томасом фон дер Марком.
"Бургграф Хам и Зост… – вспомнила Елизавета, – граф Ламарк. Но с каких пор Дамаль заделался еретиком?"
– Это наши проблемы. Так мы договорились?
– Я готов подписать договор.
Она все-таки слезла с лошади. Именно слезла, на большее у нее просто не было сил, но не орать же такое на весь лагерь!
– Принц, можно задать вам один личный вопрос?
– Задавайте! – усмехнулся принц. – Заслужили.
– Что у вас за история с Офелией?
– С Офелией? – нахмурился Хамлет. – А кто это? Впрочем, постойте! Вы имеете в виду дочь нашего канцлера Полония? Офелию Хюмстедт?
– Возможно…
– Уверяю вас, графиня, у меня с ней ничего не было и не могло быть! Она замужем за графом Розенкранцем, моим другом и родственником, так что…
– Извините, принц! – улыбнулась довольная Елизавета. – И давайте займемся текстом договора!
Разумеется, принц напутал. Не два дня, а четыре, но все-таки флот Елизаветы споро продвигался на юг. Последнюю стоянку перед переходом в Любек, сделали на острове Фальстер, близ деревеньки Гедесбю. Для Елизаветы и ее крошечного двора реквизировали – на время, конечно же, и за деньги – местный трактир, над которым находилось нечто вроде гостиницы: несколько комнат с кроватями и скудной мебелью.
Поужинали в общем зале, жареной бараниной из корабельных запасов, кровяной колбасой оттуда же, копченой рыбой, ноздреватым хлебом вчерашней выпечки и густым, плотным и сытным, словно хлеб, пивом. В очаге горел огонь, трещали факелы, распространяя вокруг запах горячей смолы, тени плясали по балкам низкого потолка и сложенным из дикого камня стенам.
Лиса!
Елизавета вздрогнула и огляделась. Однако вокруг все было по-прежнему: сидели за длинным столом девушки и несколько гвардейцев Ближней Стражи, разговаривали, пили пиво, флиртовали, кто больше, кто меньше, но…
Елизавета!
Это было похоже на немой окрик, на тень тени, на бесплотный шорох, возникающий сам собой в пустых домах.
Я здесь. Я жду.
Елизавета прислушалась. Треск факелов, речь и смех, скрип ставни, тяжелые шаги трактирщика, стук глиняных кружек о дерево стола…
Лиса! Лиза! Цисси! Батан! Елизавета!
Она встала со скамьи, прошлась по залу, ловя на себе взгляды стражников и валькирий.
– Тсс! – приложила палец к губам. – Я выйду сейчас в ночь, и никто не последует за мной, ни мужчина, ни женщина.
Елизавета! Я здесь, я жду…