– О, ты – златокудрая дщерь огнеликого Марса, – служанки освобождали Елизавету от брони и промокшей от пота и дождя одежды, а в ушах звучала чеканная латынь. – Славься Беллона[75] – наперсница мудрой Афины...
На рассвете снова пошел дождь, мелкий, холодный, скорее – стылая морось, словно бы зависшая между небом и землей. Но воздух уже пах гарью, и чуткий нос Елизаветы улавливал отвратительные ароматы смерти. Сражение еще не началось, но будущее уже было растворено в утреннем воздухе, смешавшись с крошечными каплями медленного дождя.
Елизавета, сопровождаемая лишь малой свитой, объезжала фронт изготовившейся к бою армии.
– Ты, что затмила красой и удачей Диану... – Граф Богуслав Гасиштейнский из Лобковиц, одетый в тяжелый черный доспех, стоял перед строем богемских пикинеров и самозабвенно читал хмурым солдатам и низкому небу свои стихи. Великолепная латынь срывалась с его губ вместе с паром, а в глазах горело то экстатическое безумие, что одинаково свойственно истинным поэтам и бесстрашным воинам. Лобковиц был высок и крепок телом, хотя и немолод – в его бородке клинышком и длинных волосах была заметна густая седина. Тем не менее, он являлся не только высокообразованным человеком – что и само по себе редкость в эту суровую эпоху, – но и безупречным рыцарем и отличным командиром.
– Богемцы! – Елизавета привстала в стременах и взбросила вверх руку с клевцом, который, вместе с ее знаменитым моргенштерном, успел превратиться за месяцы безумного похода на запад едва ли не в символ графини Скулнскорх. – Богемцы! Слава или смерть! Стоять неколебимо! Драться отважно! Со щитом или на щите!
"Что я несу! Боже мой, что я несу!"
Но богемцы, приставшие к войску Елизаветы около месяца назад и поклявшиеся ей в личной верности, дружно ответили слитным воплем "Скулнскорх! Скулнскорх!" и подняли вверх в знак приветствия свои длинные пики.
– Виват, конунг! – кричали они. – Скулнскорх! Скулнскорх и Богемия! Ура!
"Сильно, дружно, но выдержат ли они удар рыцарского клина?" – думала Елизавета, проходя на рысях мимо сплоченного строя.
Восемьсот богемских пикинеров, пятьсот бургундцев виконта де Сан се Же, вооруженных алебардами и секирами, и две сотни брабантских арбалетчиков, во главе которых Елизавета поставила графа Гильденстерна, – им предстояло удерживать узкое дефиле на левом берегу Ратмансдорфского ручья.
"Но хватит ли их мужества и моей удачи, чтобы остановить рыцарей курфюрста Саксонии?" – вопрос не праздный, но ответить на него могли только время и опыт.
– Госпожа! – над широкой, не менее трех локтей в диаметре, деревянной кадкой поднимался горячий пар. Странно, но даже в таком великолепном замке, каким оказался Альбрехтсбург, не нашлось ни нормальной мыльни, ни медной ванной. Приходилось довольствоваться малым, то есть широкой и глубокой лоханью, наполненной горячей водой.