"Надо же, каким неверным может быть военное счастье!" – усмехнулась Елизавета и в четвертый раз наполнила серебряную чарку.
"За ваше здоровье, дамы и господа!" – она отсалютовала пирующим в паласе Тильде и Дамалю, Хьюго и Зои, Эрику, Олафу и всем-всем-всем, включая сюда и датчан Гильденстерна и Розенкранца, с которыми сроднилась за время своего безумного похода, отсалютовала и выпила залпом чару жидкого пламени, пахнущего летом и солнцем, медом и травами.
– Ах! – на мгновение ей стало жаль, что не пошла со всеми на пир, но от взвара ее уже бросило в жар, и сладко закружилась голова, и перед глазами растеклось золотое марево. Так что и ноги мерзнуть враз перестали, и на висках выступил пот, и теплая струйка скатилась по шее из-под скулы в ложбинку между грудей, и до постели Елизавета добралась, уже едва соображая, кто она, зачем, и где...
Во сне, однако, ее одолевали все те же демоны отчаянных сражений и безнадежных битв. Елизавета спала, но сон ее был неспокоен: она сражалась, снова и снова переживая прекрасные и ужасные моменты отгремевшей битвы, слышала проклятья и божбу, стоны и вопли, грязную ругань и безнадежные мольбы. Видела кровь и грязь, и смерть во всех ее тошнотворных проявлениях, вдыхала запахи убийства и ненависти, крови и испражнений, лошадиного пота и человеческой мочи. Ей не было покоя даже в пьяном забытьи, и чувство опасности не отпускало Елизавету ни на одно мгновение.
"Что?" – она проснулась рывком, мгновенно перейдя из зыбкого забытья к ясному осознанию места и времени.
"Какого черта!" – но еще раньше, чем заметила смутную тень у дверей, рука нащупала под подушкой кинжал Людо.
– Эй, ты! – каркнула Елизавета, рывком садясь в постели.
– Ой! – испуганно взвизгнула тень и шарахнулась в темный угол возле дверей.
"И это убийца?" – ужаснулась Елизавета, примеряясь тем временем, как бы половчее уложить поганца в гроб.
"Или это поганка?" – было в голосе ночной тати нечто, позволявшее предположить, что это скорее женщина, чем наоборот.
– Ты кто? – голоса, как не было, так и нет, так что Елизавета хрипела, как могла, но и могла она не слишком хорошо.
– Ты кто? – выхрепела она вопрос.
– Г... графиня... – заикливо откликнулась смутная тень.
"Графиня? – удивилась Елизавета. – А я тогда кто?"
– А я тогда кто? – озвучила она свое недоумение.
– Вы мужчина моей мечты, ваше величество! – пылко воскликнула тень и шагнула в полосу колеблющегося света рядом с камином.
При ближайшем рассмотрении незнакомец действительно оказался незнакомкой, притом дама была молода – хотя, пожалуй, на год-два старше Елизаветы – приятна лицом и светла волосом.