Лона же Фостер сдал на руки дюжему балканцу Миливою, который разговаривал по-английски с топорным, ужасающим слух акцентом. Тем не менее Лону удалось понять, что они с Миливоем отправятся ни куда-нибудь, а к тому самому айсбергу, который прибывшие видели еще с лодок. Именно клан военных распоряжался на острове ценнейшим ресурсом – пресной водой.
Лон, который уже должен был привыкнуть к тому, что на острове необычно приблизительно всё, не уставал удивляться – наверное, в силу своего жизнелюбивого характера. Изумился он и ледяной горе – метров в сорок высотой и двести длиной. Айсберг был пришвартован к берегу канатами, которые обтягивали его словно сеть. Поверхность большей частью была накрыта ослепительно белым полотном – видимо, защищающей ее от солнца.
– Откуда он здесь? – спросил Лон.
– Приплывают. Пару раз в год. Прошлый раз пришлось взорвать – был очень крупный и мог снести остров. Вот, один кусок подтащили к берегу, – буднично объяснил Миливой, словно речь шла не о том, что люди буксируют айсберги, а о том, как «Тоттенхэм» давеча проиграл «Арсеналу» 0:1.
Миливой подвел Лона к контейнерам на берегу, у самого айсберга. Работа футболисту предстояла довольно примитивная: разносчик – или, вернее, развозчик воды. Ему полагалась специальная тележка, на которой была установлена небольшая, литров на 65, цистерна, в которую наливалась вода из цистерны побольше, где растапливался лед. Также в комплект входила мерная чаша, и самое большое ее деление было полтора литра – именно такова была дневная норма потребления воды одним жителем острова. Собственно, весь труд был весьма прост – по расписанию, следуя определенным маршрутом, возчик должен был обойти «свой» район и раздать воду. Несмотря на рутинность и тяжесть такой работы, должность считалась хорошей – и Лону повезло, что один из возчиков как раз за пару дней до его прибытия отправился к праотцам.
Миливой ознакомил Лона с маршрутом – он должен был обслуживать район ремесленников и часть сектора мусорщиков, правую сторону самой оживленной улицы острова. За день надо было растаскать что-то около тонны воды. Спать, есть и жить предлагалось прямо в контейнерах у айсберга, в невоенной, по сути, части города.
Как только Орландо попал в воду, он, как опытный серфер, понял, что ему стоит держаться подальше от корабля, вокруг которого уже вовсю бурлило. Плыть – в обычном понимании этого слова – было невозможно: плотный слой мусора не давал грести. Орландо пришлось изобрести неимоверно тяжелую технику передвижения, которая больше напоминала ползание: он схватил какую-то канистру, которая помогала бы держаться на плаву, выкидывал руки вперед, держась за нее, и отталкивался от мусора ногами. Таким вот червяком Орландо удалось удалиться на полторы сотни метров до того, как корабль окончательно ушел под воду. Как только Орландо с облегчением осознал, что в воронку его уже не затянет, ему тут же пришлось ужаснуться тому, какой долгий и изнурительный путь еще предстоит до острова.