– Вы не ошибаетесь, – ответила за парня девушка, расстёгивая одну за другой пуговицы халата. – Только что вам надо от Васюты, я никак в толк не возьму. Других студентов мало?
– Я журналист экстрим-журнала «Медвежий угол».
Паренёк не спеша водрузил на переносицу роговые очки, отчего Марина сразу вспомнила прозвище, услышанное от Бронислава. «А ведь Броник прав, если в этом мире остались архивариусы, то они именно такие».
– Вот, значит, как он меня зовёт, этот ваш Броник. Кстати, как вам его колье? Марина Тростянская, если не ошибаюсь? – взгляд сквозь очковые линзы подобно гастроскопу с волоконной оптикой проник ей в желудок, высосал там всю слизистую, искромсал и выжег всё, что осталось.
– А откуда вы… знаете его… и мое… имя? И про колье… не помню, чтобы. – с трудом сформулировала вопрос Маринелла, чувствуя нешуточное головокружение. – Я, кажется, не представлялась.
– Ну, про вас-то я знаю всё, – улыбнулся студент, протягивая своей однокурснице бирочку. – Томк, возьми куртку, а я сейчас вернусь. А вам, Мариночка, я скажу, что скоро про вас буду знать не только то, что с вами было, но и то, что будет. Следуйте за мной.
В следующую секунду она обнаружила, что послушно семенит за Василием по тёмному больничному коридору. Халат с плеч Зубарева куда-то исчез, её одежда также испарилась. Она вообще на себе ничего не чувствовала, двигалась за студентом, словно слепая за поводырём. Темнота вокруг начала постепенно рассеиваться.
Откуда-то справа послышалось звериное рычание. Вскоре Марина разглядела клетку, в которой метался огромный лев. В другой момент она бы закричала, отпрянула и понеслась прочь, но теперь что-то удержало. Рядом с клеткой стоял мускулистый жонглёр и подбрасывал вверх до десятка колец.
– Отсюда можно попасть куда угодно: в конюшни, львятник, слоновник, – тоном экскурсовода «посвятил» её факир Зубарев. – Рядом – кухня, душевая для животных.
– Зачем вы мне всё это рассказываете? – поинтересовалась она, стараясь не отстать от факира.
– Вы часто бываете за кулисами? – непринуждённо, словно старый друг семьи, спросил Зубарев. – Когда ещё выберетесь!
Она что, в цирке? Ошарашенно оглядываясь по сторонам, Марина не заметила, что студент, у которого несколько минут назад она собиралась брать интервью, остановился и к ней повернулся. Она врезалась в него, словно не вписавшаяся в поворот машина – в телеграфный столб. Потом отпрянула, извинилась и лишь тогда смогла подробно его разглядеть. На Зубареве был серебристый фрак, чёрные лакированные туфли, бабочка с позолотой, на голове красовалась чалма.