– А вы, просите, тоже дворянин? – перебил его Обольянинов, которому, очевидно, неприятны были все эти разговоры про воцарившихся большевиков и свергнутых императоров.
– Разумеется, конечно, иначе и быть не может! – воскликнул кузен. – Дворянин первостатейный, самолучший, чистейшей воды. Потомственный монархист, отец царю, слуга солдатам. Или наоборот, неважно. Между прочим, состою в офицерском звании… гм… гм… ну, пусть будет коллежский асессор.
– То есть, простите, что такое коллежский асессор в армии? – не понял граф. – Это пехотный капитан или, может быть, ротмистр в кавалерии? – Именно, именно, – закивал Аметистов, почему-то не отвечая на вопрос прямо. – Да, было дело, послужил матушке-России на ратном поле, едва не лишился левой руки, – тут он взялся за руку, – или даже, кажется, правой. Да нет, обеих чуть не лишился. И ног тоже. Такой, знаете, был ужасный обстрел при этом, как его… впадении Волги в Каспийское море. Как сейчас помню: кираса лопнула, ноги в одну сторону, руки – в другую, голова – в третью. К счастью, хирург мне попался изумительный – Иван Петрович Павлов, слышали, может быть? Нобелевский лауреат, на собаках, я извиняюсь, так насобачился, что меня шил, уже почти не глядя. И видите, как новенький. Швы только ноют немного перед непогодой. Как сказал пролетарский поэт: раны ноют перед бурей, только гордый буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем.
– Ну, довольно уже, – прервала его Зоя, – хватит болтать, мы все про тебя поняли.
И действительно, было видно, что граф несколько утомлен излияниями Аметистова. Он вежливо откланялся и исчез – по его словам, репетировать вечерний концерт. Бывший кирасир проводил его долгим взглядом и затем обратился к Зое.
– Широкой души человек – даже не спросил, почему на мне его брюки.
– А что там спрашивать? – удивился тапер. – У нас, между прочим, частная собственность запрещена.
Зою это возмутило. Какая это частная собственность? Штаны не являются средством производства. Еще как являются, парировал Аметистов, всё только от них и зависит. Скажем, если ты в хороших штанах, то свободно можешь припожаловать в приличное общество и вести себя там, как джентльмен. Дистрибьюэ дэ карт![20] Мсье, фэт во жё[21] У меня все козыри и – жэ куп![22] Благодарю за игру и забираю весь банк. Все честно-благородно. А в таких штанах, в которых имел смелость явиться сюда я, можно дурить только босяков. Не правда ли, маэстро?
– Абсольман[23], – подтвердил Буренин.
– Ты аферист и прохвост, – резюмировала Зоя.
Аметистов возмутился: ей ли об этом говорить? У нее самой дурные наклонности, она обожает всяких жуликов.