Сначала убили ходиного помощника, потом ранили в руку и самого ходю. Без пулемета побежали прочь красноармейцы сломя голову, а ходя попал в плен. Он думал, что за точную против беляков стрельбу его и самого сразу шлепнут, но вместо этого ходю отвезли в лазарет и вытащили пулю.
Потом в лазарет к ходе пришел командующий бригадой полковник Сазонов. Это был сивоусый крепкий человек, наверное, тоже из казаков. Он сел рядом с ходей и крякнул, разглядывая его. Спустя несколько минут смотреть на раненого сбежались все белые офицеры.
– Это и есть тот самый красный китаец? – спросил один, с пшеничной бородкой.
– Надо думать, – хмуро отвечал полковник.
– Страшно представить, на что только способна дикость, – не унимался бородатый. – Он вообще по-русски разговаривает?
– Надо думать, – еще более хмуро сказал полковник.
Когда, насмотревшись на жалкий ходин вид, офицеры разошлись, полковник Сазонов предложил ему обучать белогвардейских пулеметчиков. За это обещал ходю не расстреливать.
Тот, услышав, что надо будет учить беляков, возмутился. Он их обучит, а они потом будут его братьев-красноармейцев косить сотнями и тысячами? Не бывать. И ходя отказался.
– Придется тогда расстрелять тебя как бешеную собаку, – невесело заметил полковник.
Что прикажете делать в таких обстоятельствах? Нечего делать, только соглашаться. И ходя согласился. Согласиться-то он согласился, а сам взял и сбежал из лазарета через неделю – как только почувствовал себя получше.
К счастью, линия фронта была совсем рядом, ходя в ночи и не заметил, как ее перешел. Тут его схватили красные и хотели предать революционной казни как китайского милитариста. Еле-еле объяснил, что он свой, рабочий паренек, из пулемета по белым стрелял, даже вот ему руку ранили враги революции. К счастью, нашлись такие, которые слышали про китайца-пулеметчика. Но вот несчастье, полк его разбили в бою и расформировали. А сам ходя, как тяжело раненный, подлежал комиссованию и отправке в тыл.
Хэй Лубин не возражал: рука все еще сильно болела, и ему хотелось немного отдохнуть от пулемета, атак и смертей. Ходя был вчистую демобилизован и, как всегда, отпущен на все четыре стороны. Теперь он точно мог считать себя свободным. А свобода, как стало ясно, великая вещь. Правда, кусок хлеба – вещь не менее великая. Где в смутное время можно найти человеку кусок хлеба? Правильно, в столице. Именно поэтому Хэй Лубин и поехал в Москву, которая к тому моменту уже снова стала столицей.
Здесь он поначалу едва не умер с голоду, но потом наткнулся на одноплеменников. После чего второй раз едва не умер, но уже не с голоду, а от работы. Сделали из ходи вьючного мула, таскал он круглые сутки тюки с товаром, и вообще делал грязную работу – такую грязную, о которой русский человек даже догадываться не может. Кормили ходю тоже соответственно, то есть очень плохо даже по китайским понятиям.