– Доброе утро, солнышко, – сказал я, изучая внутренности холодильника, выбирая между кефиром и компотом.
– Привет. Ты как сегодня? – ловко переворачивая горячий желтый круг, спросила женщина.
Не знаю, что заставило её заняться выпечкой. Насколько я помнил, кулинария для неё не тянула на хобби. Может, её обеспокоило моё вчерашнее настроение, и она приняла легкую амнезию за первую весточку белой горячки.
– Пить хочется.
– Я заварила чай.
– Чай, – повторил я, закрыв белую дверь, отделяя себя от кефира и компота, упорно соображая, хочется мне чая или нет.
Тут я вспомнил, что сегодня воскресенье и вполне разумно пить пиво. Прогнав мысли о чае, я чмокнул женщину в шею и предложил:
– Могу сходить в магазин, прикупить чего-нибудь.
– Если ты за пивом, купи сметаны. Деньги есть?
Я осмотрел карманы куртки.
– Есть.
Наскоро приняв ледяной душ, следуя примеру Амундсена, готовившегося к встрече с Южным полюсом, я слетел с площадки первого этажа во двор. Наш дом стоял на углу двух шумных улиц. Здесь трамвайная линия разносила главный проспект города в трех направлениях. Грохот вагонов, шум машин и голоса людей в это солнечное утро напоминал инди-запись нойзового ансамбля.
Я купил две бутылки пива и перешел дорогу к небольшому торговому ряду
– Привет, – услышал я, засмотревшись на земляничное мыло и мятные зубные порошки, еле сдерживая желание купить что-нибудь.
Голос был полон усталости и дружелюбия. Так говорят ожившие старые плюшевые мишки или тряпичные куклы. Здесь так меня могла поприветствовать только одинокая коробочка с выбранным мылом.
Я наклонился к ней ближе и улыбнулся.
– Привет, – раздалось уже надо мной.
Я поднял глаза и улыбнулся еще шире.
Продавец оказался старым приятелем. В его глазах тоже плескались моря и плавали корабли. Но сейчас его красные воспаленные глаза выдавали, что он переживает радости глубочайшего похмелья, терзающего как мастер дыбы и каленого железа. Взгляд приятеля нежно ласкал бутылку в моих руках, чувствовалось, как он будто ощупывает этикетку.
– Ну, здравствуй, к тебе можно? – указал я на небольшое пространство по ту сторону прилавка.
– Конечно, конечно, проходи! – торопливо отодвинул стол приятель.
Усевшись на коробки, я открыл второе пиво, и мы разом приложились к горлышкам.
– Ф-ф-ф-у-у-у! – выдохнул приятель, отлипая от почти пустого сосуда.
В этом «ф-ф-ф-у-у-у» заключалось столько всего: от житейских эмоций облегчения до глубокой благодарности к его величество случаю, и ко мне лично, как гонцу от него. Я чуть не прослезился.
Вслед за выдохом последовал бурный монолог подробного отчета с деталями и яркими отступлениями о вчерашних похождениях. Вместе с приятелем я прошел его вчерашний путь от вечернего кафе, щедрого на манты и водку, до ночных оргий в гостеприимной квартире в спальном районе. И когда рассказ был окончен, я печенью пережил все его метаморфозы, вплоть до сегодняшнего утра, мы облегченно вздохнули и закурили.