Я стоял, очумело мотая головой.
– Это чего сейчас было?
– Отъела своё старушка, – усмехнулся мастер. – Сама обмолвилась.
– Вы это видели? Рука!
– Нога, рука, голова, дело не в этом, – вытирая губы, говорил пожилой мастер. – Слово не воробей…
– А кого не спасешь, того убей, – хохотнул молодой.
– В общем, за боталом следить надо. Чего тут непонятного, – договорил старший.
– Как?!
– Каком как… Как сказал, так тебя и поняли.
– А соседка чего сказала?
– Чего тебе соседка далась? Ты лучше за собой следи, мелешь без остановки. За мыслью, понятно, не всегда уследишь. А вот, прежде чем рот разевать, подумай.
А я и не думал открывать рот. Я смотрел на мастера и хотел проснуться, потому что не верил в происходящее. Потом услышал, как откуда-то сверху стукнули по трубам, и усмехнулся своим мыслям. Молодой напарник, как отражение в зеркале, усмехнулся вместе со мной, да так, как будто он уже лет тридцать следил за ходом моих мыслей. От его усмешки у меня прям озноб по телу пробежал. Я присел обратно.
– Ну что, Михалыч, пошли, пора, – встал молодой напарник.
Михалыч немного погрустнел. Ничего в ответ не сказал и тоже встал. И я хотел было встать, но понял, что в ногах имею странную слабость. Я только приоткрыл рот, чтоб сообщить об этом, но поймал взгляд молодого и промолчал.
Они так и ушли, больше ничего не сказав. А я еще долго сидел и смотрел на белые перышки на табуретке, где сидел молодой напарник мастера.
После смерти родителей я научился жить, мало чего имея и желая, и уединился. Нашел подальше от города домик. Он стоял в глубине старого заброшенного сада за высоким давно не крашеным забором, доживая свой век, не нуждаясь в компании. О таком я мечтал давно и сразу заселился.
В свое жилище я притащил кресло-качалку, два пледа, кипу толстых книг и кое-какую утварь. В доме не было электричества, но имелся ящик стеариновых свечей. Я зажигал по одной на ночь и, поглядев с полчасика на пляшущее пламя, засыпал прямо в кресле под скрип полозьев.
Поселок был заброшенный. После того, как первые выстрелы с той стороны разрушили подстанцию, школу и сельсовет, люди съехали. Тем более, им обещали, что взрывы могут повториться.
Раз в неделю я выбирал день и, когда приближалась пора зажигать свечку, брал ружье и уходил со двора. Осенний ветер приносил незнакомые запахи и гнул деревья, они тревожно шумели, словно о чем-то просили. Я принюхивался и прислушивался. В соседних домах никто не жил, они были заколочены. Люди давно перебрались в город, только в двух-трех домах вдалеке иногда горел свет, кто-то сторожил или как я скрывался от всех.