Они прошли на кухню.
— Чай? — предложил Стенин.
— Ну, разумеется! — отозвалась Раиса возмущённо, после чего грузно опустилась на стул. — Я тебе клюквенного варенья привезла, открой к чаю баночку.
Пока Стенин рассовывал продукты в холодильник и шкаф, они с сестрой поговорили о всяких пустяках. А когда приступили к чаепитию, послышался тихий стук. Раиса напряглась, не донеся чашку до губ, посмотрела на брата удивлённо.
— А это ещё что?
Стенин обречённо вздохнул.
— Как раз собирался тебе рассказать...
Стук повторился, на этот раз громче. Потом донёсся слабый голос Пелагеи:
— Стенин... Стенин...
Брови Раисы поползли вверх.
— Дома ещё кто-то есть?
— Да, есть, — он вышел из-за стола, пересёк кухню, в дверном проёме оглянулся и произнёс: — Я сейчас. Вернусь и всё тебе объясню.
Раиса поставила чашку на блюдце, хмыкнула.
— Жду не дождусь.
Но Стенин её уже не слышал, он стремительным шагом миновал коридор, гостиную, дошёл до спальни, раздражённо открыл дверь, переступил порожек и... получил удар чем-то твёрдым по лицу. На несколько секунд он словно бы потерялся во времени и пространстве — не столько из-за боли, сколько от неожиданности того, что случилось. За это время Пелагея успела нырнуть в коридор. Она метнулась в одну сторону, в другую. Стенин пришёл в себя, тряхнул головой, процедил:
— Вот же тварь!
И бросился за беглянкой. Настиг её в тот момент, когда она в прихожей споткнулась о коврик и, едва не упав, врезалась всем корпусом в дверь. Мысленно матерясь, Стенин обхватил её обеими руками и поволок обратно в комнату. Пелагея дёргалась, рычала, лягалась, да так активно, словно специально копила силы для этого противостояния.
— Успокойся, дура! — прохрипел Стенин.
Но она успокаиваться не собиралась. Закричала:
— Отпусти, урод! Отпусти!
В дверном проёме гостиной появилась Раиса. И застыла с отвисшей челюстью, в её округлившихся глазах читался вопрос: «Какого хрена тут творится?!»
Стенин заскрежетал зубами, осознав, что теперь сестра устроит ему разнос куда более суровый, чем он предполагал. И ведь придётся перед ней оправдываться, как нашкодившему мальчишке! Ох, Пепа! Не могла немного спокойно посидеть. И вдарила ещё чем-то, зараза!
Он втащил её в комнату, толкнул к кровати. С трудом удержавшись на ногах, она развернулась и наградила его ненавистным взглядом, затем выдавила:
— Старый козёл! Я всё равно убегу, ты меня не удержишь, мудила!
— Заткнись! — Стенин изо всех сил пытался подавить злость.
— Ты ещё пожалеешь, что притащил меня сюда!
Он едва не сказал: «уже жалею». Сдержался, потому что эти слова означали бы, что он признаёт своё поражение, даже не вступив в настоящий бой. Нет, такое Пепа от него не услышит! Нужно довести задуманное до конца!