Его мысли прервал странный звук. Стенин застыл посреди комнаты, прислушиваясь... Машина! Это был звук автомобильного двигателя! Кто-то подъехал к воротам.
От волнения у него перехватило дыхание, сердце заколотилось, рассудок захлестнула надежда, потом тревога и снова надежда. В смятении Стенин бросился к окну, хотя ноги после долгой ходьбы протестовали против резких движений.
Тот, кто сидел в машине, посигналил — требовательно и как будто нетерпеливо. У Стенина мороз по коже побежал, тревога полностью вытеснила надежду. Так сигналил только один человек, когда подъезжал к воротам его дома — сестра, Раиса!
— Нет! — мотнул он головой, будто пытаясь отрицать очевидное. — Нет, нет!
Боль, точно хищный зверь, начала выползать из своего логова, по телу предательски разлилась слабость. Держась за подоконник, чтобы не рухнуть, Стенин увидел, как по ступеням крыльца спустилась Пелагея. Она вытянула руку с пультом управления, нажала на кнопку и ворота с лёгким гулом начали открываться. Словно точно зная, что Стенин сейчас смотрит на неё, Пепа повернула голову и показала ему язык. Это выглядело так по-детски и в то же время настолько чудовищно, что Стенин мысленно заорал: «Я сплю! Мне снится кошмар! Я сплю!» Он ударил кулаком по стеклу, разбив его и поранившись. А в следующее мгновение ноги подвели, не выдержали. Рухнув на пол, он ухватился за занавеску, попытался подняться, но занавеска сорвалась с карниза, накрыв его и Стенин теперь уже закричал не мысленно. В сознании, будто в свете фотовспышки, мелькнуло лицо Пепы, потом лицо Отсекателя, снова Пепы, опять Отсекателя, затем появилось искажённое мукой лицо жены... Стенин барахтался на полу, запутавшись в занавеске, и кричал, выл, хрипел, ощущая, как боль и отчаяние пожирают его, рвут когтями мозг.
Белая Ауди заехала на территорию коттеджа, из салона с недовольным видом выбралась Раиса.
— Так-так-так, — сказала она, смерив Пелагею взглядом. — Значит, ты ещё здесь. Ну, братец, ну идиот! Где он, кстати?
— В доме, где же ещё, — ответила Пелагея. — Захворал чуток.
Раиса сердито сдвинула брови.
— Что ты несёшь? Это он-то захворал? Да его никакая болезнь не возьмёт, — она вдруг насторожилась, прищурилась. — А что это за звук? Будто воет кто-то.
Пелагея небрежным жестом указала на окна первого этажа.
— Так это твой мразотный братец и воет. Сказано же было — захворал. Больно ему, а ещё, думаю, страшно.
Раиса запыхтела от гнева как паровоз, изо рта вырвались облачка пара, пухлое лицо покраснело.
— А-ну посторонись, сука! — тяжело впечатывая ноги в снег, она двинулась к крыльцу. — Какого лешего тут творится?!