Стенин открыл глаза и долго не мог сообразить где находится. Ему казалось, что он плывёт на плоту по бурной реке, а в небе клубится что-то тёмное, маслянистое, бесформенное. Но потом ощущение движения исчезло, небо превратилось в потолок, напомнила о себе боль. Резко, словно вспышка молнии, вернулась память и Стенин, чувствуя, как нарастает паника, заворочался на полу, сел. Внутренний голос пропищал, точно мышка: «А может, Раиса не приезжала? Может, всё это привиделось в бреду?»
— Не привиделось, — прохрипел Стенин, заставив себя подняться. От напряжения перед глазами потемнело, к горлу подкатила тошнота.
Раздался стук в дверь.
— Полковник, — голос был елейный. — Полко-овник... Я знаю, ты очухался уже. Если хочешь увидеть свою жирную сестричку, открой дверь. Не бойся, я тебя не трону, честно-честно.
Несмотря на жуткую слабость, Стенин быстро добрался до двери, вынул из кармана ключ, открыл замок. Он дрожал, холод полз по кишкам, по позвоночнику, струился в жилах.
— Погано выглядишь, — произнесла Пепа, когда он открыл дверь. — Это всё от нервов, точно говорю.
Стенин ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть, взгляд лихорадочно метался по окровавленному свитеру Пепы, по её лицу с уже подсохшими бурыми пятнами.
— Где Раиса?! — выдохнул он, ощущая, как холод буквально разъедает его изнутри.
— Она на улице, — последовал спокойный ответ. — Пойдём, я провожу тебя. Соскучился небось по сестричке, да? Ну ничего, ничего, сейчас ты её увидишь. Ты не думай, когда она пришла, я обеспечил ей тёплый приём, можно даже сказать, горячий.
— Прочь, тварь! — Стенин отпихнул Пепу, переступил порожек и устремился в прихожую, хрипя так, словно в его груди работали неисправные меха. В коридоре царил полумрак, но он разглядел кровь на полу, на стене. В ушах звенело и на фоне этого звона, как на бракованной пластинке, звучали слова Пепы: «Она на улице, она на улице, она на улице...»
— Не спеши, полковник, — донеслось сзади. — Побереги себя.
Добравшись до прихожей, Стенин вдруг осознал, что не хочет выходить на улицу, не хочет видеть то, что может увидеть. У него было сильное желание сесть на пол и спрятаться от страшной действительности за ложью, что с сестрой всё в порядке. Он смог бы обмануть самого себя хотя бы на некоторое время. Хотя бы на минуту, но за эту минуту, возможно, отступит этот чёртов холод, это чувство потери.
Однако он не сел, не спрятался. Стиснув зубы, двинулся дальше, открыл дверь, вышел на веранду и застыл, будто внутренний и внешний холод сковали каждую клетку тела. Он много жуткого и мерзкого повидал за время службы в милиции, но то, что сейчас предстало перед его взором...