Это был свидетельство того, что абсолютное зло существует.
На фоне запертых ворот, в паре метрах от белой «Ауди», стоял заляпанный кровью снеговик — два аккуратных снежных шара, а сверху отрубленная голова Раисы.
Стенин услышал за спиной довольный голос Пепы:
— Хорошая работа, правда? С детства не лепил снеговиков и уж и забыл, какое это увлекательное занятие. И да, если ты ещё не заметил, пальцев на моём ожерелье прибавилось.
Стенин жалел, что у него есть зрение и он мог видеть то, что видел. Жалел, что слышал то, что слышал. Жалел, что вообще дожил до этой минуты.
Пепа положила руку ему на плечо.
— Ну же, полковник, скажи хоть что-нибудь? Оцени мою работу по десятибалльной шкале. Как по мне, так на восьмёрочку тянет. До десяти не дотягивает, чего-то не хватает. Может, стоило руки приделать, как думаешь?
Преодолев оцепенение, Стенин медленно повернулся, процедил:
— Тварь!
Пепа отступила, с прищуром посмотрела ему в глаза.
— Вот! Вот это я и хотел увидеть! Этого я и добивался! Если боль в твоих глазах сравнить с пищей, то это редкий деликатес! — она быстро, как-то по-змеиному, облизала губы и причмокнула. — Ням-ням, просто вкуснотища! Такой шедевр не грех и в десять баллов оценить. С плюсом. Ну а теперь пора наказать мою дочурку, — ткнула пальцем себе в грудь. — Предала меня, гадина, на твою сторону встала. Я прямо сейчас чувствую, как она пытается вырваться. Нужно преподать ей урок. По-отцовски.
Сплюнув под ноги, Пепа развернулась и с сердитой гримасой зашла в дом. Стенин двинулся следом. Он сам себе казался потрёпанным кораблём со сломанными парусами, который штормовые волны несут неизвестно куда, возможно, на скалы. Лучше бы на скалы, чтобы разбиться вдребезги. Механически переставляя ноги, он всё больше терял связь с реальностью. Зашёл в дом, проследовал в гостиную, сел на диван и принялся покачиваться. Будто в тягучем сне он видел, как Пепа указала в угол комнаты. Там лежала обезглавленная Раиса в окружении окровавленных, словно растерзанных зверем, ошмёток шубы. Потом Пепа куда-то ушла, вернулась с тесаком и, положив ладонь на журнальный столик, отрубила себе указательный палец. Направила тесак в сторону Стенина.
— Вот только не говори, что я поступил неправильно! У тебя нет детей, а значит, не тебе меня упрекать. Моя дочурка должна раз и навсегда усвоить, что неверный выбор может привести к тяжёлым последствиям. Это я и называю настоящим воспитанием. Из-за тебя, кстати, я лишился возможности воспитывать дочь и теперь приходится навёрстывать упущенное. То, что я отрубил ей палец, целиком и полностью твоя вина. И я тебе больше скажу, полковник Лев Аркадьевич Стенин... — она подошла к трупу Раисы, ткнула его ногой, — вот это — тоже твоя вина. Ты желал наказания за все свои грехи, и ты его получил. И получишь ещё, будь уверен!