— Бойся своих желаний, — прошептал Стенин.
— Верно, полковник. Всё верно. Всегда бойся своих желаний, не то может явиться тот, кто их исполнит, — Пепа уставилась на кровоточащую руку. — Пожалуй, пора отпустить дочурку, рану не мешало бы обработать. Но советую тебе не расслабляться, я скоро вернусь, моргнуть не успеешь.
Она встрепенулась и, обмякнув, упала на колени. Тут же завыла, отползла от трупа, сорвала с себя окровавленный свитер, отшвырнула его, вскочила и бросилась прочь из гостиной.
Стенин продолжал покачиваться на диване, держа ладони на коленях и редко моргая. Если сравнить, как он выглядел всего пару дней назад и каким стал сейчас, то разница была ужасающей. От статного человека с горделивым взглядом и следа не осталось. На диване сидел дряхлый старик, в глазах которого поселилась слякотная осень. И, казалось, этому старику всё равно, что творилось вокруг.
Из кухни послышался шум воды из крана. Минут через десять Пелагея вернулась в гостиную с обмотанным вокруг ладони полотенцем.
— Я только что хотела себе вены вскрыть ножом и не смогла! — по её щекам катились слёзы, губы дрожали. — Я правда пыталась это сделать, но что-то мешает. И руку обмотала, даже не соображая, что делаю. Я в его власти, Стенин. Он ушёл, но я всё равно в его власти. Ну что ты молчишь? — она подбежала к нему, схватила за плечо, принялась тормошить. — Не молчи, Стенин! Придумай, что-нибудь, у тебя ведь всегда есть идеи! Неужели ты сдался?! Нет, я в это не верю, не верю, слышишь?!
Он поморщился, оттолкнул её, снова положил руки на колени. Тяжело дыша, Пелагея отступила на пару шагов.
— А я знаю, что делать! Да, это единственный выход. Мы избавимся от него. Я сейчас!
Она бросилась обратно на кухню, когда вернулась, в руке у неё был нож.
— Я не могу себя убить, но ты можешь. Убей меня! Ты должен это сделать, Стенин! — она взглянула на обмотанную полотенцем ладонь. — Вот эта рука отрубила голову твоей сестре. Я пыталась помешать отцу. Если бы ты знал, как я старалась вырваться из того чёртова места, куда он меня упрятал! Но он сильней меня, и он станет ещё сильнее. Ты ведь и сам понимаешь, что меня нужно убить. Я хочу этого. Держи! — она сунула ему в руку нож, опустилась на колени, подняла голову. — Перережь горло, Стенин! Просто сделай это. Сделай, твою мать!
Он выронил нож, посмотрел на Пелагею так, словно не понимал, откуда здесь взялась эта девчонка. Она зашипела злобно:
— Ты старый мудак, Стенин! Ты сдался! — Пелагея схватила нож, зарычала и с диким напряжением постаралась поднести лезвие к горлу. Она боролась изо всех сил, глаза блестели от слёз, на лбу выступила вена. Между её горлом и ножом, словно невидимый барьер стоял, но Пелагея сражалась, сражалась, чтобы лишить себя жизни.