В так называемых приграничных государствах — балтийских республиках, Польше, Румынии, — где проживало довольно значительное «свое» русское национальное меньшинство, ситуация была совсем иной. Здесь положение церкви было стабильным, управлялась она местными епископами. Основной проблемой, которая, впрочем, выходит за рамки настоящего исследования, была проводившаяся здешними режимами политика дискриминации и угнетения. Более того, местная церковь (за исключением некоторых городских центров) не играла заметной роли в жизни эмигрантов, поскольку те были для нее чуждым элементом. Ее судьба, однако, интересовала религиозных деятелей диаспоры, и они пытались помочь православным церквам в этих странах в культурном отношении. В ряде случаев, например в Эстонии и в Латвии, эмигрантские церковные организации, такие, как Русское христианское студенческое движение, добивались временного успеха.
Следует помнить также, что помимо приходов (и епархиальных церквей) в эмиграции было и монашество. В тех районах, которые ранее принадлежали к империи, а после 1918 г. отошли к вновь образовавшимся или соседним государствам, продолжали существовать русские православные монастыри, хотя они почти не пополнялись новыми членами, например Валаам в Карелии и Печоры в Эстонии. Кроме того, в ряде случаев целые монастыри переезжали в более безопасные места: так, женский монастырь Богородицы в Лесне (близ Хопово) в Югославии был основан сестрами, изгнанными из Хелмского (Холмского) монастыря того же названия. Почаевский монастырь св. Иова, обладавший своей типографией, переехал в Словакию, в Ладомирову. В странах, предоставивших убежище эмигрантам, прежде всего на Балканах и во Франции, возникали новые монашеские объединения. Они были немногочисленны и обречены на медленное вымирание из-за естественной убыли своих членов. Монастыри часто служили местом для проведения эмигрантских церковных конференций и летних лагерей. В целом, монашеские организации не играли большой роли в культурной жизни и в обыденном сознании эмиграции. Новые их члены, как свидетельствует биография отца Иоанна (Шаховского), впоследствии архиепископа Сан-Франциско, должны были приобретать опыт и получать постриг в русских православных монастырях в Палестине или на Афоне в Греции.
Естественно, что в дальней перспективе самой острой проблемой русских приходов неизбежно должно было стать их укомплектование кадрами священников. Ряды духовенства, оказавшегося в эмиграции, должны были пополняться, не говоря уже о том, что вообще численность эмигрантских священников была недостаточной для того, чтобы обслуживать разбросанные по разным странам приходы и другие церковные институты. На приезд духовенства из Советской России рассчитывать было нечего даже в то время, когда поездки туда и обратно еще были возможны. Духовные семинарии и академии в Советской России были закрыты (некоторые возобновили свою деятельность только во время или после второй мировой войны), а в тех немногочисленных, что еще оставались, студенты и преподаватели находились под постоянной угрозой преследования и не могли получить разрешения на выезд за рубеж (притом их присутствие на родине представлялось более необходимым, поскольку речь шла о сохранении там церковной жизни вообще). Обучение в семинариях православных стран, прежде всего Болгарии и Югославии, могло стать выходом из положения, однако это не всегда устраивало изгнанников, поселившихся в странах Западной Европы. Очевидно, что необходимо было найти другой способ подготовки молодых священников за границей.